Как-то мы привезли своего ровесника — ненца Яптика Мишку. Показали ему свою лодку и спросили про старика.
— Отец узнает — драть будет. Старый человек — последний шаман. Всегда добрый был. Отец сказал — золотой баба старик видел…
Больше толком мы от него ничего не добились. А потом шли под парусом домой, и Мишка очень радовался, цокал языком и все повторял: «Хороший лодка, очень хороший лодка». На наше приглашение поехать еще — наотрез отказался.
Второй раз бубен бешено загудел, когда мы привезли полюбоваться на старика «наших» француженок. Старик бил что есть мочи в бубен, что-то вскрикивая своим слабым надтреснутым голосом. Было жутковато и неприятно видеть старика беснующимся — глаза его были впервые открыты и, казалось, испепеляли нас, а крик не прекращался.
Подавленные, мы уехали с косы…
Отец Яптика Миши встретил как-то меня и, качая головой, говорил: «Ай, яй, ей, Саня, твоя и Витька своя селовек. Много лет смотрел старика — никто не снали. Старик сказал — латна, привыкла у уруским мальсикам. Трукое место не нада. Сачем сюжая люди покасал. Совсем сюжой. Плохо сделали, совсем плохо. Родители ваша хорошая селовек — давно шивем месте, наша порядка не трокали. Твоя осень плохо делал. Старик умирать пошел другой место. Скасал, скоро много сюжой селовек будет, негде будет один тихо-тихо сидеть».
Ненец ушел, качая возмущенно головой, а старика мы больше не видели.
После поездки на остров мы зашли к Витьке, и он подарил Жаннет мою пластинку «Синий лен». Сюзанне я ничего не успел подарить.
На следующий день нас «официально» пригласили к парторгу. «Я был о тебе лучшего мнения», — сказал Александр Иванович. Как часто мы не оправдываем чьих-то надежд.
Сперва над нами смеялись, потом, когда после четырнадцати часов работы мы на моторке Юрки Брызгина носились кругами у рефрижератора, нас стали жалеть. А Ян Янович, как бы между прочим, сказал мне: «Хорошие девушки. Привет передают. Их не пускают. Ночью не надо гонять на баркасе» Мы послали с ним букет ярко-оранжевых «огоньков». Он положил цветы на брезент и отошел. Девчонки поняли, от кого подарок, и, встречая по утрам Яна Яновича, весело приветствовали его со своего мостика. Судно простояло под погрузкой еще почти две недели. В один из ветреных дней, безостановочно гудя, оно двинулось с рейда и навсегда скрылось, растворившись в тумане блекло-серого дня.
Я пошел в библиотеку и попросил почитать что-нибудь про Францию. Мне предложили почему-то «Бурю» Ильи Эренбурга. В нашем поселке нельзя было сохранить ни одной тайны. К осени все знали про случай на рейде. А библиотекарша, помнившая меня с первого класса, проявив участие, подбирала соответствующие книги, и не только про Францию.
