И снова утром будит меня сторож Семеныч.
— На зарядку! — командует. Оказывается, под этим он подразумевает лишний рейс по вагонам с корзинкой.
Потом мы сидим в чистом пустом зале, завтракаем. Ветер из форточки уже совсем теплый, но то, что он ворошит пряди на голове у Семеныча, создает ощущение прохлады. Я доел омлет и, повернувшись к окну, бездумно смотрел на пески. Сейчас бы у себя дома залезть в речку по горлышко и сидеть так весь день.
— Сегодня Балхаш проезжаем, — словно угадывая мои мысли, говорит Семеныч. — Рыбку есть будем. Сазан.
— Сазан? — Я оторвался от окна, и взгляд мой упал на корзину с бакалеей, приготовленной с вечера. По-моему, тогда я ощутил первые приступы мигрени.
В вагонах просыпались. Кто-нибудь свешивал ноги с полки, и остальные одновременно, словно того и ждали, вставали, кое-как причесывались и спешили выстроиться в очередь перед туалетом.
— Сырки, пиво, бутерброды с колбаской…
Вот с этих бутербродов все и началось, закрутилось…
Секция холодильника, в которой я оставлял на ночь не проданные с вечера бутерброды с колбасой, оказалась отключенной. Тепло за несколько часов сделало свое дело: бутерброды потеряли вид, их никто не брал. Более того, по возвращении из разноски я увидел женщину, которая принесла товар назад и вопрошала Жанну Борисовну, директрису: «Чем вы кормите людей?»
Шеф-повар, вызванный из кухни, как-то уж слишком поспешно признал колбасу непригодной. Они с директрисой извинились перед пассажиркой, заставили меня вернуть деньги.
Едва за клиенткой закрылась дверь, шеф ринулся в мои закрома проверить, как хранятся продукты. И устроил разгромную ревизию. Он забраковал зачерствевшие за сутки булочки, которые надо было, оказывается, продать еще вчера, а я и не подозревал о их существовании. Дело в том, что я не был на погрузке, явившись прямо к отходу поезда, и по простоте душевной поехал в рейс, не приняв товар. У меня обнаруживались одна за другой недостачи ящика пива, части выпечки, шоколадных конфет. Общая сумма, включай испорченные бутерброды, составила 52 рубля. Я растерялся. Подписать накладные, не видя товара, — глупее ничего нельзя было придумать.
Шеф, наконец, закончил лихо кидать косточки на счетах, повернулся ко мне.
— Ну, что, студент, будешь платить или…
— Что «или»?
— В таких случаях, молодой человек, вызывают ревизора.
— Подумаю.
— Подумай. — Шеф встал, пошел к себе на кухню.
Я сидел совершенно убитый, когда ко мне подошла Шурочка, вторая официантка.
