Ради капельки тепла…
Голос ФЭДа или Лейки,
Глубина ушедших душ…
К нам, как путь узкоколейки,
Сквозь любую топь и глушь.
Сколько лиц я в нём не знаю,
Как же жил я, не спросив,
Кто такой и кто такая
Смотрят прямо в объектив?!
И никто не даст ответа!
Больше некого спросить!
Что теперь бумага эта
Будет в памяти носить?
Жизнь, кого ты пощадила?
Лики есть, а нет имён.
Будто братская могила
Старый в бархате альбом…
«Век равнодушен был и лжив…»
Век равнодушен был и лжив,
А мы ему верны.
Отец гордился, что он жив,
Протопав две войны.
Других давно на свете нет,
В том нет его вины.
И вот, гордился он, что жив,
Протопав две войны.
Не генерал – простой солдат.
Своей судьбе назло,
Конечно, был тому он рад,
Что в жизни повезло.
Не выставлял своих наград
Он дома за стекло,
Ран не считал, а был он рад,
Что в жизни повезло.
И кто его бы ни просил,
Войну не вспоминал,
Он память всех в себе носил
И жил, хоть воевал.
Он громких слов не говорил,
И слёз не проливал,
А изо всех крепился сил,
Чтоб жить, хоть воевал.
Тучи столетья
всё ниже над нами,
Душат вулканы,
топят цунами,
Зимы
по стуже рыдают взахлёб,
И репетируют ливни потоп.
Телу земли
не дают передышки,
Душу терзают:
ни дна, ни покрышки!
И опаляют
дыханием тьмы
Старые беды новой чумы.
Как ты наивна,
планета седая,
Ждёшь
на ромашке столетий гадая:
Выжечь – не выжечь,
топить – не топить,
Выжить – не выжить…
убить – не убить?!
«Невозвратимо день проскочит…»
Невозвратимо день проскочит —
Ложится на судьбы весы,
Приходит ночь и снова точит
Тупое лезвие косы.
Она подобна полустанку,
И на её запасный путь
Луна готова спозаранку,
Не дослужив свой срок, свернуть.
Тогда бездонные секреты
Выходят из забвенья лет,
В прозрачном сумраке планеты
Открыто зажигают свет.
Сердечных снов неразбериха
Объемлет мирозданья вид —
И мимо буднично и тихо,
Как спутник, истина летит.
Александр Торопцев. Рассказы
Она вошла в класс с математичкой, Славка быстро оценил обстановку, пересел на середину парты, широко разложил руки.
– Это Нина Новикова, она будет учиться в вашем классе, – сказала учительница, после чего семиклассники услышали еще один, не требующий доказательства постулат. – Сюда садись, с Торбовым.
– Здесь же Васька сидит! Он болеет, завтра придет! – крикнул Славка, но математичка уже выискивала жертвы пифагоровой теоремы.
– Двинься, развалился, как боров! – голос у новенькой был резким, упрямым.
А сама она была, как боров: здоровая, бестолковая, деревенская. С головы до ног – деревенская. И липла к Славке, как банный лист: через каждые две минуты бац локтем: «Почему это так? А как эту задачку решить?»
