— Еще бы, — засмеялась Инга, — такое вот у нас семейное проклятие, Олега, был бы ты девочкой, уже возил коляску, дай посчитать, три года, да? За руку уже бы водил!
— С двадцати-пяти-летием, мам! Тьфу, и не выговоришь. И подарок!
Он снова вскочил и опять унесся на верхотуру, крича оттуда всякую ерунду. Инга внимательно посмотрела на пылающее Вивино лицо и скорбные брови Саныча.
— Чего он сегодня выкинул?
— Голый купался, — доложил Саныч, — ну то и ладно б. Но домой полез голый. Махал полотенцем в автобус.
— Девушки были счастливы! — заорал сверху Олег, гремя чем-то.
— Тебя заберут в милицию, — отозвалась Инга, — и оштрафуют, за оскорбление нравственности гостей из ближнего зарубежья.
— Оставьте ребенка, — вдруг рассердилась Вива, — он плохого не хотел. Пошутил просто. Олежек, чай стынет. И кофе тоже.
— Скажите чиииз! — Олег стоял на ступеньках, закрывал лицо фотоаппаратом, — молодцы! Мо-ом? Улыбнись. Супер! Саныч, сфоткай нас, а? Меня и маму.
Гремя стулом, устроился рядом с Ингой и привалился к ее плечу. Оба улыбнулись в объектив навстречу бледной в утреннем свете вспышке.
— Иди к нам, Вива!
Но Вива отрицательно покачала головой и моргнула, чтоб не щипало веки.
— Не стоит, Олежек, я уже старая.
Они оба смотрели на нее, и улыбались. И Вива вспомнила, когда-то, когда ее детка была моложе, чем сейчас ее собственный сын, она спросила, а ты счастлива, ба? Вива ответила тогда, да, счастлива, но кажется ей, будет что-то еще. Она не знала, это что-то появится благодаря сердитому упрямству Инги, ее стремительной девичьей безрассудности. И теперь это что-то сидит, улыбаясь такой знакомой, такой на всю жизнь любимой улыбкой. И все в нем такое же, совершенно все. Только глаза не черные, а серые, под густой шапкой лохматых темных волос. И на книжной полке в комнате, полной света и летних ветерков, вздувающих легкие занавески, стоят рядом две фотографии. На одной — совсем молоденькая Вика в белом платье, с рассыпанными по нему цветами, а рядом ее муж Олег. И другой снимок, цветной — на фоне белого паруса такая же олегова улыбка, на его же смуглом лице с четким подбородком. И дата в уголке снимка — 2012 год.
Саныч фыркнул, вытаскивая ее из мыслей о странности счастья.
— Куда ж там, старая. Угу.
И Вива улыбнулась, вставая и откидывая голову, расправила плечи.
— Верно. Ну-ка, подвиньтесь. И еще надо, чтоб с Сашей.
— Айн момент! — Олег вскочил, пристраивая камеру на перевернутую кастрюлю, снова ускакал к торжественно застывшей компании.
