Insecto: Третья встреча - Елена Блонди

Моему сыну

— Когда совсем стемнеет ночь, придут жуки и заберут тебя…

— Маленькая, хватит!

— Я пою!

— Я знаю, но — хватит!

Девочка нахмурилась, покрепче ухватила куклу и затрясла ее, укачивая. С вызовом глядя на мать из-под темной челки:

— Майма не заснет! Ей нужно спеть песенку!

— Спой другую.

— Майме нужна только эта.

И она снова затянула подрагивающим от упрямства голосом:

— Жуки придут и заберут…

— Так! — мать вскочила, дернула куклу за пластиковую ручку, — Майма прекрасно заснет без всяких страшилок, — и ты иди ложись.

Девочка сердито глянула на мать и пошла к полуоткрытой двери. Постояла, держась за ручку. Царапала белую краску. Поколебалась. Решила.

— Мам? Я не буду. Дай Майму, пусть спит со мной.

— Без песенок?

Девочка опустила голову. Покивала. И, не поднимая глаз, подошла, взяла протянутую куклу и понесла в спальню. Из-за двери послышался ее сердитый вздох, скрип кровати.

Таня тихо подошла к двери, прислушалась. И скривила губы, кивнув на тихое, секретным дрожащим голосом быстро пропетое на ухо покорной Майме — «придут-придут, глазки закрой…»

Не стала воевать. Зашла осторожно следом и, сделав вид, что не слышала, поправила одеяло, погладила темные гладкие волосы. Постояла над двумя девочками — своей и ее — пластиковой. И кудрявую головку Маймы погладила. Ушла в кухню, машинально проводя рукой вдоль поясницы, поправляя растянутый свитерок, где, над поясом старых джинсов, татуировка — жук с раскинутыми надкрыльями.

Стояла у балконной двери, смотрела на темноту со всполохами зеленых огней. Пульсирующее жужжание сумерек плавно укладывалось в голову. Таня тряхнула головой и подумала, — если сумерки смолкнут, город сойдет с ума. От тишины без зеленого зуда. Смогут ли слушать люди все остальные звуки? Лишенные привычной подкладки из жужжания и зеленого света, не ранят ли звуки их?

Глядя на стекло, отсекла внутренне привычный фон и стала слушать квартиру. Как это будет?

Слух брел по коридору, трогая двери. Вот их спальня, а в ней — дочка. Тихое дыхание, иногда — всхлип или забормочет что-нибудь во сне. Мужа нет сегодня.

Таня повела плечами, тряхнула головой. Так, сюда — не думать. Вернется ее Скрипкинз, все в порядке. Не первый раз они с отцом так уходят. И Бог миловал — возвращались. Грязные, голодные, к утру. Татьяна в такие ночи спать не могла, с вечера начинала тяжело волноваться. Будто стакан со ртутью — носила в себе беспокойство. Никаких лишних раздражителей, а то качнется и выплеснет в голову и сердце тяжелую панику, отравит. Что тогда? Таня знала. Помнила, как не выдержала мама, когда узнала — об отце.