— На войне я всегда думал о будущем, — неожиданно мирно и задумчиво начал говорить Эсам, — когда был молодым, думал, как буду воспитывать своих детей, учить их жить по совести. Когда стал старше — думал о том, как буду нянчить своих внуков, потом правнуков. Но война все не кончалась. Она шла и шла, день за днем, год за годом; она стала мне ненавистна. Мне стали ненавистны лозунги, которые я отстаивал, стали ненавистны люди. Вот что самое страшное. Прожив на войне десятилетия, я понял, какие люди подлые твари. Ни разу, понимаете, ни одного раза, когда мы попадали в экстремальную ситуацию, когда наступал момент истины для божьих заповедей — я не видел проявления мужества, проявления тех качеств, о которых мы читали в книгах или видели в фильмах. Всякий раз в трудную минуту я видел, как каждый из нас хотел жить, так хотел, что отдал бы за свою жизнь все жизни однополчан, друзей и родственников, вместе взятых. Не лучше других оказался и я. Сначала мне казалось, что, потеряв сына, я даже не оплакивал его потому, что выполнял свой долг. На самом деле — просто меня в глубине души устраивал тот факт, что я жив. От этого мне было комфортно. Я списывал все на войну. Этим я оправдывал свое равнодушное отношение к чужим несчастьям.
Кажущийся разумным монолог периодически сбивался, Эсам говорил то громче, то тише, речь его была похожа то на бред, то на бормотание пьяного человека, хотя Эсам, вопреки Корану, любил пропустить на отдыхе рюмку хорошего алкоголя, сейчас он был абсолютно трезв, но уж точно не совсем психически здоров. К такому выводу пришел Джасим, слушая хозяина дома. Чувство смертельной опасности непроизвольно подбиралось к самому его сердцу.
— Мне нужно было вернуться и защитить семью, но я не сделал этого. Теперь мне кажется, что я знаю, почему не вернулся тогда, — продолжал Эсам, — этого мне не позволил сделать мой эгоизм, поставивший мифический мир в стране выше жизни моих близких. Что в итоге? Война продолжается, несмотря на принесенную мной жертву. Получается, что я предал своих родных, получается, что я сам убил их там, когда убивал и рвал на части боевиков. Имею ли я право жить после этого? Наверное, нет. Но ведь я живу! А ведь вы все не лучше меня! Вы такая же мразь с дешевыми лживыми идеалами, которая предаст любого ради права коптить небо до тех пор, пока Всевышний сам не призовет вас к себе.
После короткой паузы Эсам с трудом, хрипло, выдавил:
— Однажды я был пленен с несколькими солдатами. Тогда мне предложили сохранить жизнь в обмен на жизни трех моих подчиненных. И я сохранил себе жизнь. Я никогда и никому не говорил этого, но у меня в душе есть и такие вещи, о которых рассказывают только на исповеди. Война открывает в человеке только плохие его качества, мне так кажется; нет в ней красоты, нет в ней доблести.
