Джасим шевельнулся, скрипнул стул. Эсам мгновенно вскочил, как молодой, обежал стол, вскинув на ходу пистолет, и приставил его ствол к виску Джасима.
— Сколько стоит твоя жизнь? — заорал он, — сколько, я спрашиваю? Она дороже миллионов детей, раздавленных войной? Она дороже?! Почему ты спасаешь себя, когда настоящие патриоты пытаются спасти страну? Ведь ты спасаешь себя, а делаешь вид, что спасаешь семью. Твоя жизнь для тебя важнее жизни твоей жены, твоих детей. Ты… согласен со мной?! Согласен?! Отвечай, — истерично кричал Эсам, — ты хочешь убежать отсюда в Америку к брату только потому, что сам не хочешь умирать?
Джасим скосил глаза на пистолет; казалось, еще мгновение, и палец старика на спусковом крючке дрогнет и раздастся выстрел.
— Эсам! Эсам, успокойся, — сказал Джасим.
— Я прав? Прав? Я спрашиваю!
— Нет, не прав, — выдавил Джасим.
Эсам сделал удивленные глаза. Через секунду он опустил пистолет, гнев его вроде иссяк.
— Ладно. Не трясись. Говори, что для тебя сейчас дороже всего. Только честно. Увижу, что врешь — пристрелю, как собаку. Бог меня уже все равно не простит, моих грехов на тысячу злодеев хватит, так что мне терять нечего.
Помедлив немного, Эсам вернулся на свое место и сложил на коленях руки, не выпуская из правой руки пистолет.
Джасим неуверенно начал говорить:
— Когда-то, кажется, что давным-давно, я не признавал ничего, кроме прогресса, ведь мы жили в относительно цивилизованном мире. Разве может человек, который живет обычной жизнью в обычной мирной стране, до конца вникнуть в такое понятие, как самопожертвование? Вы же об этом сейчас говорили. И раньше, и сейчас я считаю, что человек должен жертвовать своей жизнью только ради великой цели, ради любимого человека, но, слава Богу, судьба никогда не ставила меня перед страшным выбором, — сказав последнюю фразу, Джасим поймал взгляд Эсама и замолчал, пораженный светящимися в них яростью и негодованием. При этом внешне Эсам был спокоен.
Так они какое-то время безмолвно сидели, глядя друг на друга. Молчание нарушил тихий плач Тахият, уткнувшейся в плечо своего мужа. Плечи ее сотрясали рыдания, Абдулла нежно поглаживая жену рукой и бессмысленно смотрел в пол.
Эсам повернул голову в их сторону.
— Это стоит твоей жизни? — спросил он, забыв про Джасима и продолжая смотреть на крепко прижавшихся друг к другу Абдуллу и Тахият.
Сохранявший все это время молчание Абдулла вопросительно поднял голову, внутренним чутьем догадавшись, что вопрос адресован именно ему.
