— Кто взял трубку, твоя внучка? — спросил я.
— Да.
— Моему сыну шесть. Его зовут Рики — Ричард Блэйн Джерико.
Я помолчал, давая имени повисеть в воздухе. Гордон тоже был фанатом «Касабланки»; я думал, может, звук этого имени его смягчит. Но если Гордон и улыбнулся, по телефону я этого не увидел.
Он ничего не ответил, поэтому я спросил:
— Как у тебя дела, Горд?
— Отлично, — ответил он. — Женат уже тридцать два года; два сына, два внука и внучка.
Я ждал в ответ хоть какой-нибудь взаимности; простого «а у тебя?» было бы достаточно. Но не дождался.
— Что же, вот и всё, что я хотел сказать, — произнёс я. — Просто сказать, что мне жаль; что мне бы хотелось, чтобы всё вышло иначе, не так.
Добавить «что мне бы хотелось, чтобы мы с тобой оставались друзьями» было бы слишком, поэтому я на стал этого говорить. Вместо этого произнёс:
— Надеюсь… Надеюсь, твоя дальнейшая жизнь будет классной, Горд.
— Спасибо, — ответил он. И затем, после, казалось, бесконечной паузы: — Твоя тоже.
Если бы разговор продлился ещё, я бы не выдержал.
— Спасибо, — сказал я. И потом: — Пока.
— Пока, Том.
И телефон замолчал.
Нашему дому на Эллерслай-авеню исполнилось почти пятьдесят лет. Мы оборудовали его центральным кондиционированием, второй ванной и террасой, над которой я и Тед вместе трудились несколько лет назад. Хороший дом, полный воспоминаний.
Но сейчас я находился в нём в одиночестве, и это само по себе было необычным.
Казалось, я почти перестал бывать один. На работе много времени проводил со мной Холлус, а когда его рядом не было, я оказывался в обществе других палеонтологов или аспирантов. А что касается дома — Сюзан практически никогда не оставляла меня одного, разве что когда уходила в церковь. Пыталась ли она провести со мной всё время, которое только у меня осталось, или же просто боялась, что я сильно сдал и больше не могу провести без неё даже два-три часа, я не знаю.
Но для меня было непривычно находиться дома в одиночестве, когда ни её, ни Рики рядом нет.
Я не знал, чем мне заняться.
Я мог бы посмотреть телевизор, но…
Но, Господи, какую часть жизни я провёл, уставившись в экран? По паре часов каждый вечер — это 700 часов в год. Помножим на сорок лет; в нашей семье первый чёрно-белый телевизор появился в 1960-м. Получаем 28 000 часов, то есть…
Бог ты мой!
Это три года.
Через три года Рики исполнится девять. Я бы отдал всё на свете, чтобы это увидеть. Я бы отдал всё на свете, лишь бы вернуть эти три года.
