— Стой! Ты куда это собралась? — остановила ее келейница игуменьи. — Матушка всех нас отослала, ей надо отдохнуть. Она очень больна. Ступай к себе, Анастасия. Я тебя все равно не пущу.
Но Тася, не говоря ни слова, продолжала прокладывать путь к заветной двери и буквально ворвалась в покои игуменьи.
— Матушка, — позвала она. — Мама велела мне отдать тебе икону.
— Какую икону? Что ты несешь? Ступай к себе, оставь меня в покое.
— Я принесла икону Знамения Божьей Матери — на, возьми ее, — и, вынув руку из-под фартука, она протянула ей икону.
Игуменья потеряла дар речи, не веря глазам своим. Дрожащими руками она поднесла святыню поближе к глазам, чтобы удостовериться в ее подлинности.
— Тася! — воскликнула она. — Как она оказалась у тебя?
— Мне Мама велела спрятать ее, чтобы злые люди не забрали ее у тебя.
— Ты хочешь сказать, что Пресвятая Богородица сама тебе явилась и велела уберечь икону от конфискации?
— Да, говорила.
— И ты видела Ее?
— Нет, не видела, только слышала Ее голос.
— Это чудо! Но как же тебе удалось вынести икону из церкви?
— Ну, это пустяки. Я маленькая, залезла под лавку и схоронилась. А когда все ушли и заперли двери, я и взяла икону. Ну а утром, когда увидели, что икона исчезла, тут поднялась такая суматоха, что всем было невдомек, откуда я взялась в храме, подумали, что я, как и они, к утрене пришла.
Слух о юродивой девочке-подростке, которой было чудное видение Самой Богородицы, быстро распространился среди верующих Новгорода и окрестностей. И потекли людские толпы... Люди шли к ней со своими просьбами, печалями и недугами.
Матушка перевела Тасю в большую светлую келью, однако та наотрез отказалась, предпочитая оставаться на сеновале в овине, но попросила игуменью разрешение покидать монастырь в вечернее и даже ночное время, сделав соответствующее распоряжение привратнице.
— Для лечения хворей груди и сердца очень помогает сон-трава, но собирать ее надо до утренней росы.
Разрешение Тася получила.
Сергею давно пора было отправляться домой в Питер. Там его ждала увлекательная работа в Эрмитаже и натянутый на подрамник холст с начатой давно задуманной картиной. Да и тревога о Кате не давала покоя: он давно уже не имел сведений о сестре. Но он все медлил, оправдываясь различными надуманными предлогами. Например, убеждал себя, что необходимо проверить, как отреставрированные участки иконы будут вести себя под воздействием жара от свечей, от каждения.
