Рождественский едва не раскрыл рот от удивления.
— Нельзя допустить обнаружения связи между тобой и Охранным отделением на этом задании. Позволить этого мы не можем никоим образом, — сухие канцелярские фразы сыпались на Рождественского. — Поедешь в штатском. Документы от Военного министерства и подробную легенду тебе передадут послезавтра к вечеру.
Рождественский почувствовал, как с виска побежала капля пота.
— Так что я должен сделать, Константин Иванович?
Глобачев смотрел на него, не мигая.
— Войти в доверие. Отслеживать происходящее. И обеспечить безопасность. В пути ведь всякое может случиться. Времена неспокойные. — Генерал-майор пристально посмотрел в глаза Рождественскому. Взгляд его сделался холодным и острым. — Но геройствовать не надо, подполковник. Если с господином Керенским произойдет нечаянная трагедия, думаю, Россия это переживет.
У Рождественского разом пересохло в горле.
— Если я правильно вас понял, ваше превосходительство…
— Я очень надеюсь, — перебил его Глобачев, — что вы поняли меня правильно, господин подполковник. Еще вопросы?
— Никак нет, — отчеканил Рождественский. Голос прозвучал сиплым, не родным.
— Ну а когда вернетесь, мы оформим поездку как отпуск. — Глобачев улыбнулся и хитро прищурился. — А к тому времени, глядишь, и револьвер какой-нибудь отыщется среди улик. Засиделись вы в подполковниках, господин Рождественский. Думаю, у меня найдется возможность исправить это досадное и несправедливое недоразумение. Я надеюсь, вы не будете против?
— Никак нет, — машинально повторил тот, пытаясь уложить в голове свалившиеся на него новости.
— В таком случае не смею вас задерживать.
Рождественский встал. Кивнул. И на деревянных ногах вышел из кабинета начальника Петроградского отделения по охранению общественной безопасности.
Словно автомат, Рождественский спустился к себе. Снял с вешалки шинель. Погасил свет. Щелкнул дверным замком. Зашагал по лестнице к выходу.
В вестибюле его окликнули:
— Господин подполковник! Господин подполковник!
Рождественский стеклянным взглядом уставился на ротмистра Богдановича.
— Увиделись? С его превосходительством?
Рождественский кивнул.
— Ну как они? Сильно гневались? — Ротмистр теребил в руках несвежий платок.
— Не особо, — проронил Рождественский.
— А чего от вас хотели? — уже вдогонку спросил Богданович.
— Повышение предлагал, — процедил Рождественский и хлопнул дверью.
В эту ночную пору Александровский проспект был пуст. Тихо горели фонари. Их свет мягко искрился в каплях мороси, и оттого казалось, будто каждый столб увенчан ангельским нимбом.
