Головачев схватил со стола портсигар и принялся остервенело разминать папиросу.
— Адресованное Александру Федоровичу Керенскому, известному тебе больше под кличкой Скорый.
Рождественский не понимал негодования начальника. Скорый был не опасен, так — мелкий пакостник и пустомеля. Правда, умудрился пролезть в Думу, но мало ли нынче в Думе пустомель?
— Так вот этот Керенский устроил в Таврическом большой шум по туркестанским делам. А как ты сам знаешь, дела там у нас не очень.
Подполковник кивнул. В Туркестане и правда дела шли неважно. Но еще хуже было в Степном Крае. За последние несколько суток известия о волнениях и грабежах все чаще начали приходить из Семиреченской области. Зная о диком нраве киргизов, он ожидал крови. Это было лишь вопросом времени.
— Сенаторы составили прошение генералу Алексееву. — Закурив, Глобачев слегка успокоился. — Молодцы из Военного министерства, недолго думая, предложили сенаторам отправить в Туркестан независимую комиссию. То ли надеялись, что раскачиваться долго будут парламентарии, то ли решили им на месте глаза замазать, не знаю. Но звонит мне сегодня вечером Алексей Тихонович…
Рождественский понял, что дело его дрянь. Если уж вице-директор Департамента полиции взялся за стирку грязного белья, то вопрос, считай, решенный. Ходили слухи, что Васильеву недолго оставалось быть «вице». Отказывать будущему первому жандарму его императорского величества Глобачев не стал бы ни под каким видом. Чего бы тот ни попросил.
— …и что ты думаешь? Этот позер и выскочка Керенский! Воз-гла-вил! — по слогам произнес генерал-майор. — Помнишь, какую он истерику после ленского дела в прессе устроил? Еле отмылись тогда. А все эти игры в демократию! Свобода слова, будь она неладна!
— И какова моя задача? — осторожно спросил Рождественский, выждав, пока Глобачев остынет.
— А задача твоя, Сергей Петрович, глаз с него не спускать. Осуществить, так сказать, надзор с самого близкого расстояния.
— Я все еще не совсем понимаю, — искренне удивился Рождественский, — отчего вы отправляете меня филерствовать. У нас достаточно шпиков и на железной дороге, и в Туркестанском охранном отделении.
— От тебя не требуют наружного наблюдения. — Глобачев загасил окурок. Медленно поднялся и распахнул окно. Сырой петроградский воздух ворвался в прокуренную комнату. Рождественский поежился. — Это, скорее, работа изнутри.
Генерал-майор вернулся в кресло и уставился на подчиненного.
— По легенде — ты будешь приписан к думской комиссии от военного ведомства для обеспечения ее безопасности. С завтрашнего дня мы тебя временно увольняем.
