Я вдохнул поглубже и начал рассказ:
— Вот послушай правдивую историю про добрую и законопослушную девушку. Там, где она родилась, были отвратительные законы. Девушка уважала законы, а ее родители не уважали и вступили в тайное общество, которое боролось против властей. Девушка донесла на отца и мать. Ее родителей казнили.
Девочка зевнула.
Я понял, что надо подпустить трагизма, и сказал:
— Она и на маленького брата донесла. Брату было восемь, его не казнили, а отправили в детский лагерь.
Кэйти прошептала:
— В детский лагерь? Я читала о таких. Там здорово.
Она мечтательно зажмурилась и сказала:
— Море, солнце и песок.
Я сказал:
— А вот фиг!
Чувствуя себя актером на сцене, я поднялся и проткнул взглядом небо:
— Его отправили в концентрационный детский лагерь! Злые доктора испытывали на нем новый вирус. Несчастный ребенок умер.
Я зажмурился, позволяя слезам проделать дорожки на пыльных щеках:
— Вот такая правдивая сказка про добрую девушку, которая уважала законы своей страны.
Кэйти подумала и сказала:
— Плохая сказка. В хорошей сказке волшебники, феи и принцы. На худой конец — хоббиты. А в вашей ничего волшебного.
Я подумал и сказал:
— А в полночь голова девушки превратилась в тыкву. Вот и сказке конец, а кто слушал — молодец.
Кэйти спросила:
— А где мораль? Вы хотите сказать, что закон — это плохо?
Я сказал:
— Я хочу сказать, что той девушке надо было хорошенько всыпать. Чтобы меньше о законах думала, а больше — о парнях своего возраста. — Я подошел к землянке и спросил: — Не будешь стрелять?
Кэйти нахмурилась:
— Закон есть закон. Проваливайте.
Я вздохнул. С девчонкой придется повозиться.
Солнце подбиралось к зениту. Земля обжигала кожу даже сквозь подошвы ботинок. Я сел на землю, снял рубашку и накрыл ею голову и плечи. Кэйти следила за мной, не опуская рогатки. Так продолжалось около часа. От удара по голове меня мутило, и я с трудом сдерживал рвоту. На все мои увещевания Кэйти отвечала неизменным: «Закон есть закон». Хотя ей тоже было тяжело. Пока я находился рядом, она безвылазно сидела в землянке.
Я спросил, вытирая рукавом пот:
— Если ты так уважаешь закон, почему убежала?
Она задумалась.
Вздохнула и призналась:
— Страшно стало…
Я сказал:
— Почему? Закон есть закон!
— Закон-то есть… — вздохнула Кэйти.
Я понял, что ее оборона дает слабину. Может быть, девочка не выдерживает жары?
Я пошел в наступление:
— А ты не думала, что после смерти старика Бонни кто-то другой должен писать законы? И этот другой — твой отец. Он нынешний правитель планеты. Мы пойдем к нему и попросим написать поправку: девочкам до восемнадцати разрешено покидать дом. Ему не придется тебя казнить.
