У опущенного шлагбаума перед железнодорожным переездом они остановились и откинули с лиц забрала своих шлемов. Борис крикнул возбужденно:
— Не чувствую задницей машину! Совсем отвык!
— Притрешься через сотню километров! — смеясь, ответил Аркадий.
Грузовой состав, звонко стуча колесами по рельсам, миновал переезд и стих вдали. Бревно шлагбаума поползло вверх. Оба мотоцикла вздыбились передними колесами и рванулись вперед.
С гладкого асфальта трассы они свернули на грунтовую дорогу, не притормозив, так что прошли поворот под большим углом наклона.
Солнце уже поднялось достаточно высоко, роса на траве подсохла, и когда мотоциклы покатились по песчаной дороге, за ними потянулся длинный желто-серый шлейф пыли.
Впереди показалась водокачка, чуть выше, на пригорке — полуразрушенная церковь, а между ними небольшой поселок.
Они остановили пышущие жаром мотоциклы около покосившихся ворот, слезли с седел, скинули шлемы и оглянулись.
Поселок едва просыпался — была суббота и даже крестьяне не спешили в поля.
Борис заглянул через забор. На подворье перед небольшим аккуратненьким домиком никого не было видно.
У собачьей будки, прижатой к высокому крыльцу, прогнила и провалилась крыша, видать, собак здесь давно не держали.
Из-за дома послышались звуки мерных рубящих ударов.
— Анна Федоровна! — крикнул Борис. — Это мы!
Ему никто не ответил, удары не стихали.
— Пошли, — сказал Аркадий и открыл калитку.
Ориентируясь на звуки, они обогнули угол дома, прошли мимо сарая и оказались под навесом.
Спиной к ним у длинного стола стояла широкоплечая, приземистая женщина. В ее фигуре ощущалась мужская сила. Перед ней на столе распростерлась уже обезглавленная туша свиньи. А голова лежала на земле, скалила зубы и, казалось, с улыбкой смотрела на мир слегка прикрытыми глазами.
Женщина продолжала разделывать тушу топориком с широким сверкающим лезвием. Она ритмично и сильно рубила по хрящам и позвонкам и каждый удар сопровождался коротким и резким хрустом.
— Анна Федоровна! — все с той же праздничной радостью в голосе позвал Борис. — Это мы приехали!
Женщина вздрогнула всем своим сильным, крупным телом, выронила топор, быстро наклонилась и подхватила его, а потом медленно повернулась.
У нее были совершенно пустые глаза, а на застывшем, как посмертная гипсовая маска, лице ничего не отражалось. Совсем ничего.
— Что случилось? — пугаясь ее мертвого взгляда и оседая, спросил Борис. — Ричард… Он еще не вернулся?
— Боря? Аркашенька? — она смотрела на обоих, словно пыталась узнать, воскресить в памяти эти лица и понять, чем же эти люди связаны с ней.
