В мечтах купался в золоте,
а в жизни хватал медный грош.
Ибн ал Джауза
Встречи бывают разные, неожиданные, удивительные и, наконец, романтические, в духе сказок Шехерезады. Особенно поражает воображение, когда полная
азиатского своеобразия и даже загадочности встреча случается в двух шагах от обыкновеннейших железнодорожных рельсов, рядом с казенного типа зданием станции и под гулкое сопение маневрового паровоза типа «Овечка», который никак не мог сойти за всесильного джинна из бутылки и единственно кого устрашал, так это верблюдов, забредших на станционные пути.
В крошечном привокзальном поселке не оказалось ошханы — харчевни.- А в чайхане тощий, почерневший от степных ветров, с лоснящимся черной бронзой лицом индусского факира, хромой самоварчи, по-видимому, питался только черствыми ячменными лепешками и жиденьким кокчаем и не изъявил ни малейшего желания похлопотать, чтобы сварить хоть какую-нибудь постную похлебку.
Кому приятно терпеть муки голода? Голод заставил сошедшего почтового поезда пассажира в тропическом пробковом шлеме, галифе и кавалерийских крагах пойти на местный базарчик, притулившийся к зданию транспортного пакгауза. Бойкие широкоскулые степнячки, торговавшие морковью, петрушкой, дынями, захихикали при появлении покупателя в невиданном головном уборе. Разинул рот и почтенный старец-аттор—торговец бакалеей, забыв про свой бесхитростный товар, умещавшийся на тряпице, — круглое мыло, косметические притирания, лекарство для лошадей, пряности вроде перца и «зиры». Два базарчи, мерявшие аршинами полосатый тик и пестренький ситец, перешептывались, многозначительно кивая головами в сторону поразившего их пробковогошлема.
Не обращая ни на кого внимания, пассажир прошагал к мяснику. В лавчонке его на перекладине в рое ос и красных шмелей покачивались обрамленные, сметанным жирком бараньи освежеванные туши, один аппетитный вид их порождал знойные запахи шашлыка и плова.
