Ликующий испуганный вскрик около лачуги издал Юнус-кары:
— Ее нет! В стенке дыра! И тетка пропала.— Он радовался, но и боялся. Он ждал, что сейчас произойдет ужасное. Он знал характер Кумырбека — вспыльчивый, сварливый, жестокий характер отвратительного злого джинна из сказки. Выпалит из маузера, ударит по зубам.
От неожиданности Кумырбек утратил дар речи. Привстал на кошме, снова грохнулся на нее. Едва не задохнулся. Не мог даже пошевелить языком. Все ерзал на месте, а левая рука его страшно и нелепо прыгала.
Угольщики-аскеры открыто радовались. Они еще не поняли, что произошло, но вслух они выражали свое удовлетворение:
— Хитрость одной женщины — поклажа сорока верблюдов! Ай, молодец девушка!
— Попал в яму вождь войска смерти!
— Теперь не достанется сереброликая полузверю, получеловеку!
— Убежала, змейкой скользнула наша пери!
— Подавится теперь дракон своим ядом!
Неизвестно, слышал ли Кумырбек, о чем говорили угольщики — воины ислама. Ему перехватило горло, в ушах гудело, он хрипел что-то совершенно неразборчивое. Наконец он, чтобы избавиться от удушья, поднял вверх бороду, чтобы глубже вздохнуть. И тут вдруг увидел высоко над собой чьи-то вцепившиеся в край скалы пальцы.
Кумырбек сразу пришел в себя. Предчувствие опасности подступило к сердцу.
Словно в гипнозе, он переводил глаза с углежогов на скалу и обратно, неспособный двинуться с места. Он даже не попытался встать, отскочить в сторону, когда вдруг ему на голову посыпались камешки, щебенка. Так застигнутый землетрясением человек не в состоянии порой оторвать размякшие ноги от зыбкого пола.
— Эй, — тупо застонал Кумырбек, — чего там? Что случилось? Из-за края утеса высунулась голова Аюба Тилла.
— Это ты? — бормотал Кумырбек. — Ты, Аюб? Чего тебе там надо?
Удивительно! Хитрец, лис, прожженный, по-звериному осторожный басмач не сообразил, что даже появление человека над обрывом на шатком нагромождении камней и обломков опасно для находящихся внизу. Отупение какое-то сковало мозг Кумырбека. Или вообще он не мог допустить, что замыслил Аюб Тилла.
— Иди сюда, Аюб! Скорей. Надо ловить эту дочь греха. 3мею.
— Ловить?— переспросил Аюб Тилла. Голос его звучал натужно. Руки его все еще расшатывали обломок скалы. — Кого? Сейчас я тебя поймаю.
— Иди сюда! Иди! Или я прикажу вырвать тебе ноги. Иди. Лови девчонку! Там кто-то посторонний шляется. Он, он! Лови!
Так верил в силу своего слова Кумырбек, так привык к беспрекословному повиновению своих бессловесных углежогов, что и сейчас ждал безропотного послушания. Душивший его гнев нашел разрядку в дикой брани. Он расправил грудь и дышал громко, с силой. Он забыл о девушке и всю злость обрущил на Аюба Тилла. Эй, чего это он торчит на скале, да еще вздумал копаться над его головой на краю обрыва и смеет беспокоить его — датхо, обсыпает сверху камешками и песком.
