Тишина.
Горнист сел на пол, прислонясь к шершавой стене, положил горн рядом и заплакал, но, подумав, что Верка удивится, если узнает о такой его нетвердости (ведь должен быть смелым пионером, а раскис), немного успокоился и понял: надо выбираться из развалин.
С дороги оглянулся на голубые ворота «Красной сосны», утер нос и пошел.
Он помнил, как детей везли в лагерь: автобус свернул с шоссе, потом был поселок, потом лес расступился, и мелькнул кирпичный указатель — совхоз «Восход», а над названием совхоза расходились алые лучи из крашеной арматуры.
Решил идти, пока не встретятся люди, а там спросить, как попасть домой.
Долго шагал по асфальтированной дороге через лес.
Захотел пить. Нашел на обочине прозрачную лужу с темной листвой на дне, встал перед ней на четвереньки и приблизил лицо к воде. Увидев свое отражение, он понял, что повзрослел: лицо огрубело, появилась щетина. К тому же почувствовал, что одежда — шорты и футболка — стали малы. Когда, напившись, поднимался на ноги, шорты немного треснули по шву.
Горнист снял тесные теперь сандалии, стянул гольфы и положил все это возле лужи.
«Расту, — подумал он. — А что толку? Даже до совхоза еще не добрался».
Мыслить горнист начал тоже по-взрослому. Он ощутил, как стремительно умнеет, как сама собой — без усилий — голова его наполняется знаниями. Осмотрелся внимательно, стоя у лужи: что еще неведомо? Сосчитал одинаковые молодые елки на поляне напротив. Получилось восемнадцать штук. Запомнил также расположение елок, их высоту и форму поляны.
Пошел дальше.
У поворота, за которым пустынная дорога снова тянулась до горизонта, в кустах слева послышался треск ветвей.
Горнисту стало страшно. Вдруг — это бандиты? Ведь могут ограбить. В кармане шорт лежат десять рублей одной купюрой, которую родители на всякий случай дали ему, отправляя в лагерь.
Но из кустов на дорогу выбрался мирного вида долговязый парень с каким-то ящиком на ремне через плечо. Он подошел, протянул руку:
— Привет, товарищ, вот и встретились! А чего ты босой?
— Так из сандалий вырос, — сказал горнист и вспомнил, что это Леха, тот самый Леха, вместе в отряде были, дружили. Втайне от вожатых бегали вечерами на реку купаться, покуривали и оба еще в Верку влюбились.
— Леха, а я не узнал сразу! Вон ты какой вымахал, выше меня на голову, — обрадованно сказал горнист. — Сколько лет…
— Прошло, — согласился Леха, настороженно озираясь. — Вот, заплутал я маленько. На болото сунулся, а там торфяные дела, все поделено… Крутился тут, в осиннике, потом… Да ладно, чего там. Пора мне браться за ум, выходить на прямую дорогу… Ты-то здесь какими судьбами?
