Сработало как часы. Он беспомощно рассмеялся. Сказал: Может, тебе в «Помощь комиков»[96] податься?
Я сказал: Вы считаете, красный нос — это смешно? Да-да, я в курсе, смеются, только когда больно.
Он сказал: Почему у меня такое впечатление, что ты не за христианской помощью пришел?
Я сказал: Я хотел автограф, но нельзя же так сразу, с порога.
Он сказал: Автограф? Ты серьезно? Тебе сколько лет?
Я сказал: А что, у вас автографы только 15+?
Он сказал: Ну, найдутся люди, которым мое имя все равно что грязное ругательство, но нет. Только ты немножко маленький. Или это тоже разводка такая? Ты его потом загонишь?
Я сказал: А что, много дадут?
И он ответил весьма уверенно: Пожалуй, тебе придется чуток подождать.
Я сказал: Ну и ничего. Я книжку принес.
И снял рюкзак.
Он сказал: Первое издание?
Я сказал: Вряд ли. Мягкая обложка.
Он сказал: Тогда много не дадут.
Я сказал: Значит, придется себе оставить.
Он сказал: Похоже, что так. Заходи, я тебе подпишу.
Я пошел за ним по коридору в кухню на задах. Он спросил, хочу ли я чего-нибудь. Я сказал апельсиновый сок.
Он налил два, один дал мне. Я протянул ему книгу.
Он сказал:
Каждый раз так странно, когда они к тебе возвращаются. Как детей в мир отсылать — неизвестно, где в итоге окажутся. Вот, погляди. Третий тираж, 1986. 1986! Могла по миру поездить. Какой-нибудь поистаскавшийся хиппи взял с собой в Катманду; отдал приятелю, который уехал в Австралию; какой-нибудь турист прикупил в аэропорту, а потом сел на круизный лайнер и поплыл в Антарктиду. Что тебе написать?
Я похолодел. Можно было сказать: Людо, с любовью от отца. Через десять секунд в кухне не появится ни единого нового предмета, и однако все изменится.
Он держал ручку, и все это ему было не внове.
Пальцы, которые были то здесь, то там, держали ручку. Губы чуть-чуть надуты. Голубая рубашка, коричневые вельветовые брюки.
Он спросил: Как тебя зовут?
Дэвид.
Дэвиду, с наилучшими пожеланиями — нормально? спросил он.
Я кивнул.
Он что-то накорябал в книжке и протянул мне.
Мне показалось, что меня сейчас стошнит.
Он что-то спросил про школу.
Я сказал, что не хожу в школу.
Он спросил про это.
Я что-то сказал про это.
Он еще что-то сказал. Он был любезен. В волосах много седины; во время Попурри она вряд ли была.
Я сказал: А можно посмотреть, где вы работаете?
Он сказал: Конечно. Как будто удивился и обрадовался.
Я пошел за ним на верхний этаж. Дом другой, но Попурри они сыграли в его кабинете, какие-то книжки и вещи, наверное, по-прежнему у него. Не знаю, зачем мне надо было посмотреть, но мне надо было.
