— Хорошо, — размеренно произнес он, — то, что ты сказал сейчас, можно назвать только оскорблением райкома партии. Старый партиец! На сегодня разговор окончен, можешь идти. Поговорим на бюро, — и не выдержал, сорвался, уже в спину Трубецкому крикнул: — Райком оскорблять — за такое из партии полетишь!
— Из партии? — Трубецкого словно подбросило, он сделал шаг от двери, за ручку которой было взялся. — Нет, Федор Алексеевич, шалишь! Думаешь, припишешь антипартийные разговоры Трубецкому, зажмешь рот — твое неумение руководить никто не заметит? Не выйдет!
Они стояли друг против друга: один — рослый, плечистый, хромовые сапоги тяжело давят крашеные половицы, другой — низенький, плотный, упрямо выставивший лоб.
— Что ты сказал? Тобой прикрываю свои грехи?
— Так получается…
И Трубецкой с тем же отчужденно холодным выражением лица прошел мимо секретарши и машинисток.
Из окна Паникратов увидел, как он выскочил на улицу, столкнулся с Родневым и, возмущенно жестикулируя, начал рассказывать.
Роднев серьезно и сдержанно его слушал.
У Паникратова сжались кулаки. «Сейчас пойдет звонить на всех углах. Забыл, видать, Чугункова Матвея?»
Матвея Чугункова, председателя колхоза «Искра», исключили из партии в сорок четвертом году, как раз в то время, когда Паникратов только что начал работать первым секретарем. Колхоз Чугункова был крепкий, а с крепких крепче и спрашивали. Не до излишеств, когда идет война. Но Чугунков кричал на совещаниях, взбудоражил колхозников: мы, мол, за всех не ответчики, пусть другие сдают; план выполнили, и хватит. Не обошлось тоже без нападок на райком, на секретаря. Паникратов настоял: исключить Чугункова из партии. И его поддержали, Трубецкой сам тогда поддерживал, а теперь забыл, зазнался! Что ж, пусть вспомнит…
На следующей неделе председатель колхоза имени Чапаева был вызван на бюро райкома.
Как всегда, привычно, с уверенной хозяйской строгостью Паникратов руководил заседанием бюро.
Второй секретарь райкома Николай Сочнев, повернув открытое, румяное лицо к Трубецкому, разрубая воздух ребром ладони, говорил:
— Ты оскорбил райком, ты бросил оскорбление Паникратову. А секретаря райкома Паникратова знают все. Не только в районе — правительство в годы войны отметило его работу! Зря ордена не дают, Алексей Семенович!
Трубецкой, напряженно вытянувшись, все время порывался вскочить. Наконец, не выдержал, крикнул:
— Для тебя Паникратов — божок! Под его крылышком вырос!
— Да, я знал Паникратова еще комсоргом леспромхоза, знал его секретарем райкома комсомола!.. Не под крылышком вырос, а под его руководством, и горжусь этим!
