— Бабуня, а почему ты вчера сказала, что мама меня не узнает? — тревожился Марьян.
— Как же ей не узнать своего сыночка, — успокоила внука Мария, украдкой утирая слезы.
— Бабуня, а правда, что моя мама красивая? — какой уже раз с нежностью глядит Марьян на молодую женщину, улыбающуюся с портрета.
— Красивая, да счастья нет, — вздохнула Мария.
— Мама привезет сестричку? Ты с нами тоже поедешь в Киев? Да, бабуня?
— Не знаю, не знаю, — Мария избегала смотреть в глаза внуку.
— Бабуня, а мой другой папа не будет меня обижать?
Мария хотела ответить, но кто-то постучал в дверь.
— Мамочка! — Марьян радостно кинулся к Мелане.
— О, как ты вырос, мой мальчик! И какой же ты худющий, — осыпала она Марика поцелуями и подарками.
Но через час Мелана ушла в город. Она располагала всего одним днем, вечерним поездом ей надо было вернуться в Киев, а здесь у нее было еще столько дел.
Прежде всего направилась к нотариусу оформить заявление, что ввиду сложившихся обстоятельств отказывается от материнских прав на ребенка Иванишина Марьяна и в дальнейшем обязуется не предъявлять никаких претензий.
И вот она в кабинете председателя райисполкома.
Тарас Стебленко не без волнения дочитывает заявление молодой женщины, которая хлопочет об определении сына в детский дом.
«Все это время я надеялась убедить своего мужа усыновить моего ребенка, однако муж категорически отказывается. Что же мне остается делать? От второго брака у меня есть дочь, и если расходиться с мужем, значит сделать еще одного ребенка сиротой…»
Это писал еще в Киеве Димарский, Мелана только переписала своей рукой.
Горькая ошибка Меланы Иванишиной не давала Тарасу Стебленко покоя.
«А отец? Может быть, он возьмет к себе сынишку, покинутого матерью?» — искал он выход.
Вечером зашел к племяннику и все ему рассказал.
— Сходи к Иванишину, Петрик, поговори. Совесть без зубов, а грызет. Алексей Иванишин журналист, можно сказать, твой коллега, найдешь с ним общий язык.
— Попробую.
Петро решил сперва ознакомиться, в каких условиях живет ребенок.
Ступеньки вели в полуподвал. Запах сырости, ударивший в лицо, заставил Петра вспомнить свои былые скитания по подвалам, и это еще больше омрачило его настроение.
Дверь открыла преждевременно состарившаяся женщина с мешками под глазами и землистым цветом лица. И все же она была моложе, чем ее представлял себе Петро.
Узкоплечий, бледный мальчик, сперва с немым вопросом встретивший Петра, вдруг глянул сердито из-под бровей.
