Вскочив, обтер ладони о штаны и повернулся к обрыву.
Прямо перед ним – стенка, вся в белесых натеках, ни черта не разобрать.
Подобрал лопату и начал остервенело срезать слой за слоем.
Скоро определилось четкое разделение на горизонты.
Стала видна прослойка галечника.
Если так по всей долине, то хорошего мало… Можно, конечно, заменить вспашку дискованием… Да что гадать – надо посмотреть, пойма есть пойма…
Андрей отошел на пятьдесят метров от обрыва в сторону речушки и принялся копать.
Почва здесь успела промерзнуть, и сверху образовалась крепкая корка.
Андрей продолбил одну прикопку.
Лопата откалывала мелкие, блестевшие прожилками льда кусочки.
Пробившись, лопата заскрипела о камень.
Галечник залегал на глубине тридцати сантиметров.
Андрей сделал мазки в журнале, взял образец и нарисовал на карте узкую полоску.
В натуре эта полоса шла вдоль террасы, и почти вся ее поверхность была покрыта кочками: ближе к деревне чернели земляные, там, где начинался ерник, густо рассыпались травянистые.
Андрей промерил шагами площадку десять на десять метров и стал пересчитывать кочки.
Два раза сбился.
Пришлось начинать сначала.
Злость на себя одолела.
Андрей перестал считать дурацкие кочки.
Выпрямился и посмотрел в сторону деревни.
Среди заброшенных домов был виден краешек знакомой крыши.
Из трубы густо валил дым.
Может, Федору и надо-то – пару таблеток да укол… Валяется приболевший дед, в глуши, никому не нужный… А до фельдшера – сорок километров… Всего сорок…
Подхватив сумку, лопату, Андрей ринулся к обрыву.
Бежал то пригнувшись, то перепрыгивая через кочки.
Все казалось, что движется слишком медленно.
Андрей вскарабкался на террасу, забросил лопату за ближний сарай, перемахнул через просевший заборчик и рванул по дороге в сторону от деревни.
До центральной усадьбы, до медпункта – десять часов пешего хода…
Сумка болталась и хлопала о правую ногу.
Андрей прижимал строптивую сумку одной рукой к бедру, а другой взмахивал, поскальзываясь на замерзших лужицах.
От холодного воздуха стыли зубы.
Дыхание утратило равномерность и билось в каком-то рваном ритме.
А он бежал, бежал, бежал пока не споткнулся о рытвину и не рухнул на обочину.
Рывком поднялся и почувствовал, как засаднило правое колено.
С трудом доковылял до колоды, брошенной возле дороги.
Сняв сумку, сел, согнулся, закрыл рот ладонями.
Горло немело, зубы ныли, кололо правый бок.
Нет, кого спасать собрался?.. И главное – зачем?.. Старуха права – ему же все равно крышка… Да и не в этом дело, не в этом… Ну дотопаю до фельдшера, начну вопить: «Федор помирает!» – а он уставится, как на идиота, и спросит ласково: «Ты откуда, голубчик, взялся?» А я ему в самых горячих выражениях распишу, как преодолел героическим усилием сорок километров, как шел, шел, шел… А он мне: «Сейчас, одну минуточку, только лекарство захвачу, съездим удостоверимся, чтобы вас совесть не мучила»… В конце концов окажется, что Федора надо везти в больницу, а он по дороге дух испустит… Но скорее всего, фельдшера и не найдешь: уехал куда-нибудь на конференцию или в район вызвали…
