Не блещущий красотой Иер всегда казался Ляле сопляком и рохлей, но, глядя в спину этому тощему парню… точнее нет, не парню, а уже молодому мужчине!.. она поразилась, насколько легко тот идет по неровному, усыпанному ветками и листьями, дерну. Как непринужденно отводит от лица лапы колючих елей. Как бережно переступает через случайные семьи грибов и обходит стороною норки мелких животных.
И ни одним посторонним звуком Иер не выдал себя, ни одна сухая палочка не хрупнула у него под ногою, ни один листик не зашелестел, возмущенный дерзостью незваного гостья. Зато сама она пробиралась сквозь чащу подобно медведю. Злому, невыспавшемуся и голодному. Ломающему по пути все ветки и оставляя воистину зверские следы, по которым ее не сможет найти разве что слепой.
Некрасивое лицо юноши, его хрупкая, совершенно не мужественная фигура, в этот момент отошли за задний план. Впереди нее шел гибкий, умелый молодой человек. Дав волю фантазии, Ляля представила, что он мог бы быть охотником… а, собственно, почему нет? Для того, чтобы держать легкий охотничий лук, нужна не мускулатура, а внутренняя сила и выдержка, отменные зрение и память. Иер вполне подходил. Хотя… нет, девушка печально вздохнула, он был трусом.
Ошеломленная картинкой Иера-охотника, нарисовавшейся в уме, Лялюня не сразу заметила, что юноша, едва выбравшись из леса, стрелой помчался к деревне. Одного короткого взгляда хватило для того, чтобы понять, почему: «Черные псы» все это время поджидали их под пригорком.
Уже ни о чем не думая, кроме как унести ноги, девушка подхватила подол и рванула с места, пятками взрывая мягкую землю. Ни окончательно испорченные башмачки, ни растрепавшиеся волосы не могли заставить ее хоть чуточку убавить скорость. Пусть она упадет, пусть сломает ногу или разобьет нос, но не остановится.
Девушка видела, как впереди взрослые мужики схватили только-только добежавшего до деревни Иера и поволокли к дому старосты, как молодой человек вырывался и кричал, как умолял отпустить.
Новая волна — теперь уже презрения — накатила на Лялю. Вот он весь, настоящий Иер! Прячется в Горгульем Гнезде от других парней, бросает в лесу девушку, а теперь плачет и умоляет не отдавать его на государскую службу.
«Прямо как баба!» — подумала Лялька и тут же осеклась. Дабы доказать (прежде всего для себя), что трусость — не ее подруга, дочка лавочника резко остановилась, бросила ядовитый взгляд на мчащуюся за ней ораву «псов» и, гордо вздернув подбородок, нарочито непринужденно прошла по улице к дому старосты.
