— Вот, — сжалился все-таки бородач, — рабочий, оказывается, больше о государственных интересах печется, чем мы с вами, Константин Евгеньевич. — И, потрепав Валеру по плечу, вышел.
— Придется вернуться к этому разговору на другом уровне! — бросил ему вслед инженер по тэ-бэ.
— Доволен? — спросил Калитин Валеру. — Высказался? Отомстил, что ли?
— Я хотел, как лучше… — Валера опустил голову.
— Крыша, отпуск… Кто тем не пускал в отпуск? Хоть завтра. А не ты мне говорил: «Мне все равно, когда идти! Мне и ехать-то толком некуда!», не ты говорил?
— Я.
— Ну и ну… — Калитин в сердцах захлопнул за собой дверь.
— Говорят, тебя послушали? — на ходу бросил Бурнусов, когда Валера вернулся в цех.
— Он за нас за всех там высказался, — сказал Тимошенко. — Мы, говорит, могём и так, у нас шкура дубленая!
Морячки прошли, посмотрев на Валеру с сочувствием.
— Вообще, конечно, ради дела можно бы и пожертвовать полсотней, — обронил один из них.
Лишь Толя Хангаев одарил его лучезарной улыбкой:
— Вот тебе и заметано! Одна беда — шибко сознательных у нас никто не любит. Айда аноды выбивать, три штуки от той смены осталось, не успели выбить, теперь запишем себе.
Валера шел по улице мимо одинаковых, на сваях, домов. На одном плакат-предостережение: «Берегите, не разрушайте вечную мерзлоту!». Свернул в кафе-стекляшку.
В пустом помещении пожилая уборщица подметала пол, а худой, темнолицый мужчина стоял возле стола, бездумно глядел перед собой. При виде Валеры лицо его расплылось в улыбке, и он оказался совсем молодым. Моложе, наверное, самого Валеры.
— Опять ты тут, Бычок? — покачал головой Валера, направляясь к кассе.
— У них только «Айгешат», — раздалось за его спиной. — Можешь не смотреть.
— Два вареника, один раз помидоры. И два стакана, — сказал Валера в кассу.
— Мне тоже помидоры, — попросил Бычок.
— Тебе и беру, — бросил через плечо Валера, стараясь не впасть в тон благодетеля. — У меня от них чесотка. С детства…
…Они ели за столиком в углу. Как старые, давно все сказавшие друг другу приятели.
— С продсклада ушел? — спросил Валера. — Я ж за тебя ручался.
Бычок засопел, но ответил солидно:
— Доктора запретили тяжести таскать. Помолчали.
— А из бани почему?
— Жарко.
— А в плавильном не жарко было?
— Хм… — Бычок отвел глаза.
— А швейцаром в кафе-мороженом?
— Драться не люблю.
— Какая же в кафе-мороженом драка?
— Плохо, что у них первого нет… — Бычок вздохнул и посмотрел сквозь стеклянные стены куда-то далеко-далеко. — Я без первого не человек… Скажи, Валера, для чего люди живут?
