— Хватит, пошутили.
— Я серьезно на этот раз.
— Заходите, поговорим, — в первый раз улыбнулась девушка.
Валера рывком открыл дверь в комнату мастеров, где шла летучка, надеясь сразу броситься в бой. Но здесь было не до него. В битком набитой комнате страсти накалились до предела.
— И еще рапорт с объяснением напишете! — почти кричал Калитину бородач с лауреатской медалью на лацкане, заместитель главного инженера комбината. — О причине остановки печи!
— И напишу! — тоже повысил голос Калитин. — Только под вашу ответственность снова пущу печь.
— Самоуправство пора оставить, товарищ Калитин, — вскочил бородач. — На счету каждый анод, а вы хотите на четверть снизить продукцию комбината. Вы — кто? Директор комбината? Министр? Госплан? Кто вам дал такое право?
— Да и с нами не мешало бы посоветоваться, Константин Евгеньич, — Валера сам не ожидал, что все-таки произнесет эту фразу.
Все разом повернулись к нему.
— Тебе чего, Иванов? — спросил Калитин.
— Да вот любопытно, что вы решили про печь-то нашу… Как-никак рабочего класса тоже касается. Или нет?
И в этот момент в Валеру, как в возможного союзника, вцепился худой, подтянутый, с очень «ленинградским» лицом инженер по технике безопасности.
— Пусть рабочий класс нам и скажет. Положение в цеху ненормальное?
— Ненормальное, — стараясь на ходу понять, что от него хотят, ответил Валера.
— Кабанов пострадал от выдува?
— Пострадал.
— А вы могли пострадать?
— Я — нет. Я по утрам не опохмеляюсь.
Раздался смех.
— А случай с Волковым? — строго одернул Валеру Калитин.
— Дела не знал, а лез. Все заработать рвался…
— Выходит, печь ни при чем? — сверлил. глазами инженер по тэ-бэ Валеру. — Может, и выдувов не бывает, а?
— Сами знаете. Да и вообще: плавилка не Цхалтубо. Ежу ясно.
— Постой, постой! — Калитина задела за живое. — Ты, выходит, против остановки печи?
— А что я не ясно сказал?
— Ясно, — безжалостно отрезал Калитин. — Выходит, не один Волков только о копейке и думает.
— Дело не во мне, — Валера чуть не до слез обиделся. — Да я… Вы же сами: вместе, вместе… Вы нас спросили? Вот у матери Толяна крыша прохудилась… Потом вот я…
— Ну, что ты? — бородач чуть не с мольбой или чуть не с угрозой взглянул на Валеру. — Что ты?
— Не гулял отпуск полтора года, а тут… Сколько я получу, если остановят печь…
Многие поморщились, от Валеры ожидали другого.
— С людьми надо работать, товарищ Калитин! — бородач встал и двинулся к двери.
— Помните, мы говорили, — Валера бросился спасать положение, — что можно без остановки печи подобрать режим… Чтобы и показатели, и выработка, и безопасность… — Он чувствовал, что провалил свою роль, и сейчас не то чтобы жалок, а не к месту.
