Молчал старик, старательно выколупывая из ореха сердцевину.
— Раскусил я вас, тата. Поздно, но раскусил. Вы всю жизнь не работаете, а песню поете, потому и без отдыха можете. Кто же захочет отдыхать от радости?
На морщинистых губах тестя мелькнуло что-то вроде усмешки.
— А я, видать, не любил свою работу. Через силу все делал, через «не могу». Думал, иначе нельзя. Радость, мол, от отдыха, а работа— это работа. Вышел вот на заслуженный, а вместо радости… муторно на душе. Почему так, тата?
— Задиристый ты, Костаке, — тихо заговорил старик, — тут твоя промашка… Когда слишком много хочешь, а получаешь не слишком много, то кажется, мало. Приказчиком ты был, Костаке, а метил в князья, вот тут и вся твоя обида…
— Не об этом я, тата, — глухо сказал Константин Григорьевич.
В ответ раздался треск раздавленного ореха, и старик снова стал очищать скорлупу корявыми негнущимися пальцами.
Началась массовая уборка технических сортов винограда. Редкий урожай выдался в этом году. На сбор винограда вышло все население совхозного поселка, от мала до велика. На помощь виноградарям приехали горожане.
Пришел месяц Ковша — «луна луй Кэуш» — сезон виноделия. И разве можно усидеть дома в такое время?
Натужно гудят самосвалы, грузовики с саморазгружающимися «лодками», наполненные виноградом. Им вторят прессово-дробильные агрегаты. Течет пенистое сусло. Кратерами вулканов кажутся чаны для ферментации. Исполинами дыбятся буты, цистерны, бочки.
И везде, пусть не главным героем, присутствует Тома Виеру: все ему хочется увидеть, проверить.
Журчит вино в винопроводе, сквозь его прозрачные бока видно, какое течет вино: зеленоватое, золотистое или рубиновое…
Все видит Тома Виеру: как среди стеклянных трубок лаборатории Прасковья обороняется от наседающего Петра — может, впервые пользуется своим правом остановить выпуск некачественной продукции? Как разъяренная Агафья выталкивает из цеха первичного виноделия уже подвыпившего Виталия. Как среди гор бочкотары за молодым прокурором легкой трусцой бежит завскладом Яцко, вероятно, клянясь ему в своей относительной честности.
В одном из цехов Тома Виеру встретил своего внука Тому-младшего. Тот угостил деда новым вином.
Тома-старший попробовал, пошевелил губами, отхлебнул еще и еще… Тома-младший не скрывал своего удивления: дед осушил полный фужер и попросил еще!
— Оно, — наконец сказал Тома-старший. — Такое вино раз в сто лет бывает. Теперь бы его не испортить.
— Испортим, дедушка, — успокоил его внук, — крепленое будем гнать. «Удар по печени» называется.
