Долматов и штурман, держа пистолеты наготове, протиснулись в узкий коридорчик, еле-еле освещенный синей лампочкой. Остановились у небольшой двери, из-за которой доносились голоса. Говорили по-немецки. Кто-то громко смеялся.
Старший лейтенант взялся за ручку и резко распахнул дверь.
— Хенде хох! — крикнул он и прыгнул вперед, давая возможность войти остальным.
В просторной каюте, залитой льющимся из матового плафона на подволоке светом, за уставленным тарелками с закусками столом сидели трое: два солдата-эсэсовца в распахнутых мундирах и человек в белой рубашке и черном галстуке. В воздухе слоями плавал синий табачный дым. Справа на низком столике лежали два «шмайсера» и стальные каски с белыми «молниями» сбоку.
Долматов, не спуская глаз с оцепеневших от неожиданности врагов, загородил собой немецкие автоматы. Слева встал штурман. Следом ввалились матросы и боцман.
— Связать их, да покрепче, и пусть боцман покажет какой-нибудь закуток, где этих гадов можно запереть. А вы, штурман, вызывайте лодку наверх. — Замполит вплотную подошел к капитану и стволом ТТ снизу под подбородок поднял его голову. — Ты, мразь продажная, мне в глаза посмотри да вспомни перед смертью, сколько из-за тебя людей наших замучено да расстреляно. Шлепнул бы прямо сейчас, ну да твое от тебя не уйдет.
— Я не виноват… Меня заставляли, — заскулил капитан.
— Убрать их.
Механика взяли легко, а вот машинисты оказались крепкими парнями. Дрались они умело и с остервенением. Пока не проломили им черепа и не оглушили, никак не давались. Когда свалили их, связанных, в угол крошечного кубрика, Долматов, утирая кровь с разбитого носа, зло фыркнул:
— Машинисты… Черта с два! Это настоящие диверсанты… Смотри, как драться-то насобачились.
Позднее капитан буксира, выторговывая себе жизнь, сообщил, что машинисты — люди начальника кайспилского гестапо оберштурмфюрера Вайса.
Когда «щука» всплыла, все офицеры собрались в каюте капитана буксира. Неожиданно с берега донесся какой-то грохот, раздалось несколько взрывов, беспорядочно затявкали зенитки, в небе стали лопаться разрывы.
— Что там происходит? — спросил командир у стоящего в дверях боцмана.
— Воздушный налет. Почти каждую ночь прилетают наши и бомбят вокзал, склады, казармы и порт. Иногда это длится до утра, но чаще часа два-три.
Офицеры вышли на мостик. В порту разгоралось малиновое зарево пожаров. Разноцветные трассы прочерчивали небо. В вышине висело несколько осветительных бомб — «люстр».
