Ночные оргии затягивались до десяти утра, а затем еще требовалось найти уборщиц, этих несговорчивых фурий, чтобы убрать накопившуюся за ночь грязь. Мало того, они отказывались делать это, если им не платили в день по месячному жалованью. Поначалу Харченко пытался им угрожать, потом взывал к их совести, но, как оказалось, совести у уборщиц было не больше, чем у самого Харченко, и, если была возможность вздуть цену, они этим пользовались. И хотя деньги он тратил казенные, условия, в которых приходилось выполнять особое поручение, угнетали Билла все сильнее. Между тем мистер Эйр тянул время и продолжал уверять Харченко, что для кворума не хватает еще парочки важных людей и они вот-вот подъедут.
И снова приходилось ждать.
Билл потянул через трубочку чистую воду и натужно улыбнулся.
Из-под увитой плющом арки показался Хорст Анжу, которого Джулиан Эйр называл не иначе, как некоронованным королем журналистского андеграунда. Что это значило, Харченко так и не понял, но посчитал, что мистер Анжу является чем-то вроде крупного наркодилера. По крайней мере у него был вид типичного мерзавца, а на каждом пальце красовались золотые перстни с большими камнями.
В отличие от остальных гостей Анжу всегда брал себе двух проституток и запирался с ними в отдельной комнате. Наутро эти бедняги появлялись бледными и трезвыми и, ни говоря ни слова, быстро исчезали и больше, как заметил Билл, на вилле не появлялись.
Сейчас Хорст Анжу направлялся прямо к Харченко, и тот чувствовал себя не слишком уютно, ощущая неприятный скребущий взгляд «некоронованного короля».
— О чем мечтаем, дружище Билл? — весело спросил Анжу и, сбив с Харченко шляпу, потрепал его по волосам.
— Мечтаю о том, чтобы поскорее собрались все ваши товарищи. Мне дорог каждый час…
В последних словах Билла сквозила обида, и Хорст это заметил. Когда Харченко поднял шляпу и снова водрузил ее на голову, Анжу опять смахнул ее ударом ладони, при этом чувствительно задев хозяина шляпы по затылку.
Лицо Харченко покрылось красными пятнами, и он едва удержался, чтобы не дать Хорсту сдачи.
Почувствовав его настроение, Анжу приблизил свое лицо и прошептал:
— Ну же, Билл, двинь старика Хорста по морде, ведь он этого заслужил. Двинь, Билли, будь другом, а то меня здесь все боятся…
Хорст дышал на Билла перегаром, и это было невыносимо, однако ударить его Харченко ни за что бы не решился, тем более что тот сам об этом просил.
— Отойдите, мистер Анжу, — придерживая гостя рукой, попросил Харченко. — Бить вас я не собираюсь…
