— Я, вообще-то, про тебя хотел бы узнать, как ты докатился до жизни такой?
— А что тут сложного? Жизнь как жизнь… Да щас все так живут!
— Ты мне-то уж не врал бы! «Жизнь»! Про уши осла ещё не забыл?
— Хм… Злопамятный…
— Я не злопамятный. Только понять не могу: тот рай, куда ты меня всё тащил, именно так и выглядит?
— Топчи-топчи! — злобно буркнул он. — Думаешь, если судьба улыбнулась раз, то оно так и будет всё время? Щас! Будет и на моей улице праздник!
— Это хорошо, что ещё веру не потерял.
— Надежда, сам знаешь, подыхает последней… — И вдруг он взвился: — Да если б не тарелки эти грёбаные, я, может, ещё и выше тебя взлетел бы!
Я заинтересованно приподнялся на локте:
— При чём здесь «тарелки»?
Он посмотрел на меня, как на идиота:
— Ты телевизор давно смотрел? Не знаешь, что в мире сейчас творится?
Признаться, телевизор с его жвачкой меня мало занимал. Хватало и новостных сайтов.
— Тебя-то это каким боком? Люди ездить перестали?
Он с тоской посмотрел на меня и отвернулся.
Я не отставал:
— Ну а всё-таки?
Он помолчал и буркнул, не поворачиваясь:
— В армию я подался… Опять в танкисты…
Теперь мне стало всё ясно! Я вспомнил неорганизованные толпы уныло бредущих «обезлошадевших» вояк, после устроенного мною тотального разоружения. Игорь оказался одним из них, так и не нашедших потом своего места в жизни. Я, занятый глобальными проблемами, всё откладывал решение вопроса по их трудоустройству, наивно полагая, что государство должно само об этом позаботиться. Но государство до сих пор не оправилось от полученного шока, а люди-то кушать каждый день хотят!
Я густо покраснел. Вот она, ответственность! Когда думаешь обо всём этом отвлечённо, в планетарных масштабах, получается вроде как во благо всем, но стоит «снизойти» лично до каждого из этих «всех», получается, что я и есть причина всех проблем в их судьбах. А насчёт «блага»… Когда это оно ещё проявится!
А проблема вот она, лежит рядом, растянувшись на песке. Ну, ему, допустим повезло, наши пути-дорожки случайно пересеклись. А остальные?
— Одного я не понял, при чём здесь тарелки?
— Да все так говорят! — вновь уставился он на меня, прикрыв ладонью глаза от солнца. — Кто ещё может устроить такое?
— А почему обязательно «тарелки»? Может, кто другой?
Он насмешливо посмотрел на меня:
— А кто? Уж не ты ли?
Я промолчал, скрывая хитрую улыбку.
— Всё-таки не пойму, — сказал я, видя, что он не собирается продолжать, — чего тебя-то, шабашника заядлого, в армию понесло?
