— Господин Шаад вам представился?
— Он слушал меня.
— И таким образом спас вам жизнь...
— Да.
— Кормя лебедей...
— Если можно так выразиться.
— Господин Росси, речь идет об очень серьезном деле.
— Этот господин заметил, какое у меня настроение, и вдруг спросил, как я собираюсь покончить с собой.
А ведь я ничего не говорил о себе. Просто плел всякую чушь. Сейчас я уже не помню точно, почему тогда хотел покончить с собой. Господин Шаад говорил очень по-деловому. Не читал никакой морали.. Говорил о чисто технических деталях.
— Относительно самоубийства?
— Да.
— Что же он вам говорил?
— Если бы я только помнил...
— Именно этот разговор у озера, господин Росси, как вы считаете, и спас вам, тогда еще ученику, жизнь?
— Господин Шаад, может быть, об этом и не подозревает.
Иной раз и сам обвиняемый узнает что-то новое.
— Вы художник-график?
— Дизайнер.
— Вы знали обвиняемого?
— Я и сейчас его знаю.
— Вы были друзьями, когда Розалинда, ваша тогдашняя супруга, вступила в тайную связь с господином доктором Шаадом в Цюрихе?
— Да.
— Вы были друзьями...
— Мы вместе гуляли по окрестностям.
— Верно ли, господин Швандер, что во время одной из прогулок обвиняемый попытался откровенно поговорить с вами о вашем браке, но вы попросту не захотели его слушать. Это было на Альбисе под Цюрихом, так утверждает господин Шаад, и вы с ним три часа просидели тогда в гостинице, но вы так и не пожелали ничего слушать, господин Швандер, о его связи с Розалиндой. Это верно?
— Припоминаю...
— Почему вы не хотели выслушать его?
— Я знал о другой тогдашней связи Розалинды, но мне казалось, что Феликс ничего об этом не знает, и не хотелось говорить о моем браке, это верно.
Прокурор нашел еще одну мою запись и увидел в ней новую патологию:
«Я смотрю, например, как она чистит спаржу, мы о чем-то разговариваем, как вдруг я начинаю пересчитывать очищенные тугие стебли на кухонном столе — их двадцать четыре, я, конечно, ничего не говорю, но думаю: одного не хватает!»
Сколько кессонов на потолке в зале суда? Мне кажется, тридцать шесть. Зал продолговатый. Это значит четырежды девять? Попробую еще раз подсчитать: их сорок пять. Квадратные они или ромбовидные? Пожалуй, квадратные. И балки крашеные, это я помню, сам же потолок белый. Или наоборот? Посудине висела монументальная люстра. Я знаю: когда в окна бьют лучи солнца, ее даже не замечаешь; лишь при дождливой погоде она торжественно разливает свой свет. Сколько рожков у этой люстры? Они вроде бы медные. Признаться откровенно: точно я не знаю! Хотя я и просидел там по меньшей мере сто часов, скрестив руки на груди, уставившись в потолок, в то время как мои супруги давали показания.
