— Видел, но не в ванной.
— Где же?
— В прихожей.
— Вы помните, какого цвета был галстук?
— Конечно, я знал, что я не единственный посетитель, и мне не было никакого дела до этого галстука. Но заметить я его заметил, должен признаться. Это было в декабре. Я даже, помнится, что-то сказал, какую-то шутку, и в следующий раз галстука на вешалке уже не было.
— Где же он был?
— Этого я не знаю.
— Вы знали, чей это галстук?
— О таких вещах не спрашивают, господин прокурор...
Если встретишь на улице человека, которого прежде видел в зале суда, кто должен первым поздороваться: оправданный или свидетель?
— Когда вы в последний раз были у Розалинды Ц ?
— В январе.
— Согласно записной книжке Розалинды Ц., это было шестого февраля, что сходится также с датой вашего последнего чека, господин Штоккер.
— У меня нет с собой моего календарика.
— Еще один вопрос, господин Штоккер...
— Что касается чека, то, мне кажется, вы неправильно себе представляете, как обстояло дело. Розалинда вовсе не была проституткой, уличной девкой, как вы, по- видимому, считаете, господин прокурор.
— Кем же она была?
— Иной раз мы только разговаривали.
— И за это вы потом оставляли ей чек...
— Я, конечно, задавался вопросом, каким образом Розалинда может все это оплачивать — хорошую квартиру, лососину, шампанское, известно, сколько все это стоит, и все эти книги, которые лежали у нее на кровати, и прочее.
— Что это были за книги?
— Я не такой уж интеллектуал.
— Вы считали Розалинду интеллектуалкой?
— Да, я бы так сказал.
— Относительно книг, которые лежали на кровати: у вас, господин Штоккер, было впечатление, что Розалинда Ц. читала эти книги, или они лежали просто так, для создания атмосферы?
— Я не понимаю вопроса...
— Почему книги лежали на кровати?
— Я тоже задавался этим вопросом.
— А о чем вы с ней разговаривали, господин Штоккер?
— О людях и вообще.
— Например, о господине докторе Феликсе Шааде?
— Нет.
— Никогда не упоминали?
— Я знал, что есть такой господин — доктор Шаад.
Попадаются свидетели, от которых никакого толка:
— Разве Розалинда Ц. выдавала себя за венгерку или вы просто считали, господин Шпицер, что дочь валлийца и уроженки Аппенцеля не может быть такой очаровательной?
— У меня в этом отношении нет никаких предрассудков.
— Знакомы ли вы с настоящими венгерками?
— Пожалуй, нет.
— Еще вопрос, господин Шпицер: пользуясь ванной, не замечали ли вы галстука — галстука, принадлежащего какому-то другому господину?
— Нет.
