Как-то за завтраком он сказал ей: «Мы, по сути, рационалисты, сыновья Декарта. Я мыслю, — следовательно, существую. Je pense, done je suis. Но некоторые из нас обладают и горячим сердцем».
Через двадцать минут она привезла замерзшего хозяина домой, заставила выпить две аскорбинки, чашку горячего куриного бульона, но от второго мсье Лакомб отказался, сославшись на усталость.
— Я пойду отдохну...
— Мне помочь?..
— Нет, спасибо.
— В котором часу вас разбудить?
— Я думаю, часов в шесть. Виктор обещал подойти к семи.
Он отъехал на коляске, не улыбнувшись, не взглянув на нее, и Алена забеспокоилась. Отчуждение Мишеля ничего хорошего не сулило. Будь она на месте хозяина, то попыталась бы избавиться от такой сиделки. Филипп наверняка на этом будет настаивать. Разве выбирают между родным сыном и чужой девкой, да еще приехавшей из чертовой страны России?! Стоит свистнуть — и десятки опытных медсестер сбегутся на этот зов. И за меньшую сумму. Жаль только, что мало удалось заработать. И подарки, видимо, придется оставить. Что ж, может быть, оно и к лучшему.
- По Катьке она соскучилась, да и по тетке Глафире. Каждому свое. Алена вернется в Мытищи.
Она помедлила и стала собирать вещи. Впрочем, и собирать было нечего. Через полчаса все ее вещи уже лежали в спортивной сумке, с которой она прилетела в Париж. Взглянула на стеклянный шар с Дедом Морозом и Эйфелевой башней и, помедлив, положила его в сумку. Вряд ли Колетт затребует его назад.
Потом спустилась к поварихе, узнать, готов ли ужин, но та, зная, что можно убежать пораньше, взвалила остальные хлопоты на Алену, укладывая в сумку остатки вчерашней утки и закусок: на второй день их никто не ел, а Колетт всему найдет применение. Не забыла она прихватить и пару бутылочек красного вина. В праздничной суматохе трудно проследить,сколько выпито гостями
— Все готово! — увидев сиделку, затараторила Колетт. — Мясо для Виктора, судак для мсье Мишеля, а тебе такой нежный цыпленочек, что пальчики оближешь...
В семь они сели ужинать. Мужчины пили красное вино, Мишель достал бутылку бордо 1929 года, от глотка которого у Алены закружилась голова, ели мясо, рыбу и овощи, время от времени перебрасываясь вялыми шутками.
Виктор включил музыку, выбрав из вороха лазерных дисков, собираемых Лакомбом, «Маленькую ночную серенаду» Моцарта, надел колпак Деда Мороза, красный нос, бороду, и оба француза тотчас стали подмурлыкивать известную мелодию.
