Алена ушла на кухню, а Виктор, помедлив, обронил:
— Твой Филипп этой ночью ее изнасиловал. Потому и удрал с утра пораньше. Испугался...
Алена, попав на просторную кухню, снова залюбовалась ею, рассматривая сковороды, висящие, на стенах. Поставила чайник, достала из холодильника сладости и фрукты, принесла их в гостиную.
Виктор взялся за бутылку Шампанского, чтобы наполнить бокалы, но Мишель махнул рукой, указав на коньяк.
— Я вижу, вы уже на коньяк перешли. Не рано ли?
Мужчины удивленно переглянулись, не поняв смысл последнего выражения.
— Стоп, я вспомнил! — выкрикнул Рене. — «Не рано ли» означает, не слишком ли быстро мы перешли на крепкие напитки?! Так, Алин?
Она кивнула.
— Ну как, мы не рано? — усмехнулся Виктор, взглянув на Мишеля.
— В самый раз, — мрачно обронил тот.
Она сразу же заметила перемену в настроении Мишеля и догадалась, что Виктор рассказал ему о ночном происшествии. Но не обиделась. В конечном счете отец должен знать о сыне не только хорошее.
— А у вас, Виктор, аптечки на кухне нет! Мало ли что, — попыталась поддержать разговор Алена.
— Аптека у меня в спальне, — сообщил он, обеспокоившись. — Тебе нужны лекарства?
— Нет, мы пока все здоровы.
Покинув дом Виктора, они двинулись к себе, но у крыльца хозяин неожиданно проговорил:
— Отвезите меня в сад, Алин, двадцать минут. Надо думать.
— О чем? — удивилась она, но тут же смутилась, поняв, что задала бестактный вопрос. — Прошу прощения, но я имела в виду не очень приятную погоду, вы простудитесь, и мне кажется...
— В плохую погоду лучше думается, — перебил он ее, чего раньше никогда не случалось.
Лицо хозяина, обычно подвижное и приветливое, на этот раз напоминало старую глиняную маску с трещинами.
Он взглянул на неё с тихой улыбкой:
— Дайте указания Колетт относительно ужина. Мне неважно что, а Виктору, которого я пригласил на ужин, пусть приготовит кусок мяса и какие-нибудь овощи. И себе что хотите.
Алена отвезла его в сад, оставив одного. Вернулась в дом, спустилась к Колетт, чтобы распорядиться об ужине.
— Я вижу, ты полноправной хозяйкой становишься, — усмехнулась Колетт. — Что ж, какой дом без хозяйки! А ты вон какая красавица! Я тоже в молодости была неотразимой!
Ее мокрые губы растянулись в кривой улыбке, обнажив большие желтые зубы. Алена хмыкнула, потому что ее немного испугала гримаса Колетт, вышла в
гостиную, выглянула в окно. Мишель, нахохлившись, сидел в кресле спиной к ней.
