Кайла не поверила своим ушам. Однако Гордон не шутил — через пять минут ее вели по узкому коридору, зловеще спускавшемуся вниз. На стенах не было ни окон, ни факелов, заплесневелые плиты прохода озарялись лишь светильником в руках конвоира, возглавлявшего шествие; мрак здесь казался плотней и неохотно отступал перед сиянием пламени. Было очень душно.
Вскоре, когда потолок стал нависать так низко, что Кайла почти касалась его макушкой, появились большие проемы с решетками, за которыми на бесчисленных нарах валялись заключенные. Они были неподвижны и бледны, словно трупы или зомби, только редкие стоны выдавали в них жизнь. Кайле сделалось дурно. Она подумала о бегстве, но в таком тесном коридоре это была бы безнадежная попытка.
Туннель заканчивался запертой металлической дверью. Конвоир открыл ее, и процессия осторожно сбежала по склону к большой круглой дыре в полу. Рядом лежал подъемник вроде того, которым Кайла пользовалась во время первой вылазки. Почти дежа вю, только на сей раз ее опустили на дно глубокого колодца. Хотя он и был пуст, Кайла промерзла до сердца, как если бы погрузилась в ледяную воду; не хватало воздуха.
Девушку охватила паника, сотня мыслей разом влетела в голову. На сколько времени ее собираются здесь оставить? Смогут ли товарищи вызволить ее отсюда? А, может, они сами узники такого же плена? Ах, надо было раньше попытаться сбежать!..
— Все, спрыгивай! — приказал конвойный, когда лифт, вздрогнув, остановился.
Кайла сильнее впилась в веревки.
— Слезай, тебе говорят! — крикнул другой стражник, но девушка даже не шелохнулась. — Ладно, сама напросилась! Сейчас мы скинем тебе бадью крыс!
Кайла услышала какую-то возню, а затем визгливый писк. Она с ужасом соскочила с подъемника.
— Так-то лучше. Тащи назад!
Лифт, ее единственное спасение, все больше удалялся высь, пока чьи-то руки не забрали его из окружности, что стала теперь окном в земной мир. Заскрипела всеми петлями дверь, и наступила непроглядная тьма. Слезы брызнули из глаз Кайлы, никогда еще она не чувствовала такую беспомощность и страх. Она упала на колени, но тут же с отвращением вскочила: какая-то вонючая слизь покрывала колодец.
* * *
Комната для завтрака наполнилась светом солнечного зимнего дня, отчего ее богатое убранство засияло еще ярче. В позолоте блюдец и чашек отражались всевозможные яства, среди которых возвышался аппетитный румяный поросенок. Гордон, восседавший за столом во главе этого великолепия, апатично ковырял салат, прислушиваясь к приближающимся голосам двух людей, которых он приказал пропустить. Их спор стал ясен еще до того, как они вошли. Переступив порог, Нирлон и Петля замерли в нерешительности, поклонились, затем Нирлон произнес:
