Сегодня старший надзиратель был в благодушном настроении.
Арестанты, которые вынесли парашу, вернулись в камеру раньше всех и принялись за уборку. Щеток для уборки не давали, и цементный пол приходилось подметать метелками из хвороста. Поднялась пыль. Уборщики не успели вынести мусор, когда пригнали заключенных. Наступая на кучу мусора, они снова разносили его по камере.
У кого был табак, те быстро скрутили самокрутки, набили трубки, а те, кто побогаче, задымили даже сигаретами, ожидая кофе.
Стахур достал припрятанную пачку сигарет, предложил товарищам и сам закурил. Перед ним робко остановился босой, оборванный, обросший черной бородой человек. Неприятно поражал его бледный лоб, острый нос, нервно раздувающиеся ноздри и дикий, боязливый взгляд голубых глаз.
— Прошу пана угостить меня сигаретой.
— Это Стаковский, — шепнул Любомир.
Стахур испытующе заглянул в глубоко запавшие глаза Стаковского, почему-то уверенный, что это сыпак, но в глазах узника не уловил и тени смущения или замешательства.
«Опытный артист», — подумал Стахур, протягивая сигарету. Чиркнул зажигалкой, дал прикурить. Когда Стаковский поблагодарил, Стахуру показалось, будто едва приметная ироническая улыбка промелькнула на его лице. Через секунду Стаковский бросился под нары, забился в темный уголок и умолк.
— Несчастный человек, — искренне пожалел Стаковского Иван.
В «бельэтаже», как шутя прозвал Сокол верхние нары, «квартировали» преимущественно уголовники. Четыре вора азартно играли самодельными картами в стос. Один из них, совсем молодой, проиграв всю одежду, сидел в одних кальсонах и дрожал от холода. На груди у него синела вытатуированная могила с крестом, на котором примостился ворон. Левую руку ниже локтя украшал кортик, обвитый змеей, и три карты. Выше локтя до плеча синели бутылка и рюмка. На широкой спине красовалась нагая женщина с распущенными длинными волосами.
Рядом с этим вором, подогнув под себя ноги, нервно тасовал карты второй, чахоточный с виду, в зеленом жилете, надетом прямо на голое тело, с котелком на голове. Третий партнер одет был сравнительно хорошо, но сидел босой: лакированные штиблеты успел проиграть. Четвертый арестант, с одутловатым лицом алкоголика, зажал в уголке мясистых губ дымящуюся сигарету и облокотился на груду выигранных вещей. Презрительно улыбаясь, он ждал, пока ему вручат перетасованную колоду карт.
— На что играешь? — спросил он того, который сидел в кальсонах.
