— При первой же возможности мама приедет к нам, — поспешил успокоить жену Ярослав. — Но… Постараемся сделать все, чтобы нам ехать всей семьей…
…Трамвай резко остановился. Гай вздрогнул.
«Двадцать три года прошло… А я всегда вижу Анну такой, как тогда».
И снова его мучил один и тот же вопрос, на который все эти годы он не находил ответа. Что хотела Анна сказать в ту последнюю минуту? И, может быть, уже в тысячный раз возникает перед ним прощальный вечер…
…Анна вся светится радостью.
— Взгляни, Славцю, я пошила тебе новую сорочку. Нравится?
— Еще бы, ты же у меня мастер на все руки!
Послышался осторожный стук в дверь.
— Прошу, войдите, — весело отозвалась Анна.
Вбежал испуганный сынишка дворника.
— Жандармы до вас!
— Ярослав! — вскрикнула Анна.
— Не бойся… Гнатко, скажешь отцу: литературу, которую получили из Женевы, пусть передаст академику[3] Ивану Соколу. Запомнишь? — быстро проговорил Ярослав.
— Ивану Соколу, — прошептал мальчик, косясь на дверь.
Внезапно без стука в комнату протиснулась перепуганная насмерть хозяйка меблированных комнат пани Магда Гжибовская, за ней три жандарма и мрачный, как грозовая туча, дворник Остап Мартынчук.
И прежде чем жандарм успел шагнуть к Ярославу с наручниками, Ярослав прижал к своей груди жену.
— Только не плачь… Не плачь, Анночка, не надо… Я скоро вернусь…
— Ярослав, я с тобой…
— Что ты!
— Хватит вам, пани! — отстраняя Анну, сурово проговорил жандарм и надел Ярославу стальные наручники. — Прошу за мной, пане Ясинский.
— Зачем вы надели ему наручники? Разве он преступник? — крикнула Анна с таким отчаянием, что жандарм даже отпрянул от Ярослава.
— Таков приказ, пани…
В комнату ворвалась взволнованная Барбара Дембовская.
— Аннуся, не выходи на улицу, дитятко мое! — со слезами в голосе начала она уговаривать дочь. — Пусть люди думают что хотят, только тебе выходить не нужно…
— Мама верно говорит, Анночка, не выходи, так будет лучше, — попросил Ярослав, тихо добавив при этом: — Вам тут оставаться опасно… поезжайте в Прагу… Там я вас найду… — И снова: — Только не плачь, родная моя. Ну, Анночка!..
— Возвращайся, я буду тебя ждать…
И в тот момент, когда жандарм должен был захлопнуть глухую, кованую дверь кареты, Анна выбежала на улицу и, протянув обе руки, крикнула:
— Ярослав! Я хотела тебе сказать!..
Но захлопнулась тяжелая дверь, и карета тронулась, загромыхав колесами по мостовой…
Гай очнулся, когда громкий голос кондуктора оповестил:
— Центр, панове!
— А, — проговорил Гай, поднялся и направился к двери.
