«Зигмунд!» — с тоской вскрикивает мать и бросается к человеку, стоящему за решеткой в полосатом арестантском костюме. Это татусь! Как же он похудел, постарел… Но нет, это Ярослав, ее Славик. Он бодро улыбается Анне… Боже, что это? В глубине камеры темнеет виселица. Зачем надзиратели накинули мешок на голову Ярославу?! Его хотят повесить…
— Не смейте! На помощь! — исступленно кричит Анна.
— Храни тебя бог, Аннуся… — взволнованно шепчет Барбара, стараясь осторожно разбудить Анну. — Чего ты так кричишь, дитятко мое?
— Какой жуткий сон… — прошептала Анна, вытирая со лба холодный пот.
Барбара устало сняла шляпку с белым страусовым пером, бархатную ротонду и села на диван.
— Ну вот я и нашла адвоката. И знаешь, кто это?
Анна настороженно посмотрела в лицо матери.
— Только подумай, как иногда неожиданно пересекаются жизненные пути людей! Вот уже дважды в трудную для нас годину судьба посылает нам искренних друзей. Помнишь, Аннуся, первый день в эмиграции? Мы стояли в зале пражского вокзала такие одинокие, растерянные. Вдруг меня обняла роскошная дама в атласе и соболях. Это была Ядзя, моя гимназическая подруга. Припоминаешь? Она увезла нас к себе, и мы пробыли там две недели. Как она полюбила тебя! А сына ее, Людвига, помнишь? Штудировал юриспруденцию в Берлине.
— Помню, он тогда прибыл домой на вакации…
— Оказывается, Людвиг Калиновский стал знаменитым адвокатом. Ты послушай, как я его нашла. В адвокатской конторе Ромальского, слышу, называют фамилию Калиновского. Кто-то говорит: «Этот молодой адвокат может чудеса творить! К сожалению, он уже не занимается юриспруденцией». Почему-то мне сразу показалось, что речь идет о сыне Ядзи, и я не ошиблась.
— Боже мой, что может сделать молодой адвокат? — с отчаянием воскликнула Анна.
— Не говори так, — возразила мать. — Он выиграл крупные процессы в Вене, Праге, даже в Берлине. О, как он похож на свою покойную мать!
— Так пани Ядзя умерла?
— Да, ее не спасла ни Италия, ни опытнейшие врачи… Бедняжка, как она была несчастна!
— Мне почему-то особенно запомнились ее руки, — задумчиво сказала Анна, — беспомощные, поникшие, как сломанные крылья у птицы…
— Сломанные крылья, — покачала головой Барбара. — Ты это верно подметила, Аннуся. Ядвиге минуло только шестнадцать лет, как деспотические родители насильно выдали ее за нелюбимого человека. А девушка всем сердцем любила твоего дядю — Ростислава Дембовского.
— Почему ты мне никогда об этом не рассказывала, мама?
