Особенно любил Анну двенадцатилетний Гнатко Мартынчук, сынишка дворника. Анна учила мальчика читать и писать. Умный, смышленый, любознательный Гнатко тянулся к знаниям, как цветок к солнечным лучам. И дворник, решивший было отдать сына в учение к слесарю (мол, с ремеслом в руках жить легче), начал серьезно задумываться: «А что если и вправду определить мальчонку в школу? Пусть учится, пусть хоть один из мужицкого рода Мартынчуков получит образование».
Об этих мыслях Остапа Мартынчука Анне рассказывал Ярослав. Он радовался успехам жены, которая умела пробуждать в детях жажду знаний. А Гнатко, словно зачарованный, часами не, выпускал из рук книгу, читал больной матери…
Незаметно для себя Анна задремала. Сквозь лихорадочно-тревожную дремоту ей вдруг явственно послышался голос Ярослава. Он звал ее.
«Отпустили! Вернулся! Не зря я ждала!» Анна бросилась к окну, перегнулась через подоконник, до боли в глазах вглядываясь в темноту. Голова пылала, сердце колотилось.
— Славцю!
Никто не отозвался.
— Ярослав! — громче позвала Анна.
Ночь не ответила. Лишь изредка тишина нарушалась падением дождевых капель. Их роняла сонная листва высокого каштана под окном. Несколько раз до Анны долетел приглушенный стук деревянной колотушки ночного сторожа, охранявшего доски на стройке за углом.
Озябшая, разбитая, Анна побрела к дивану, легла, с головой укрывшись одеялом, чтобы согреться и унять нервную дрожь во всем теле.
Нестерпимо долго тянулась, давила свинцовой тяжестью ночь.
Едва Анна задремала, ей приснилось, будто она, еще совсем маленькая, плывет с отцом на плоту по бурной реке. По обе стороны — отвесные голые скалы. И всякий раз, как только плот низвергается с водопада в кипящую пучину, Анна, охваченная ужасом, судорожно хватает отца за руки и мешает ему управлять плотом. Отец боится за дочку и прижимает ее одной рукой к себе, чтобы не похоронить навеки в этой бездне. И когда, чудом уцелев, плот всплывает на высокий гребень пенящейся волны, предвещающей близость скал, Аннуся видит, что по измученному лицу отца ручьями струится пот, хотя в глазах его больше нет страха. И теперь, идя навстречу новой опасности, девочка и сама не боится…
Внезапно Аннусе стало трудно дышать. Конечно, это потому, что, держась за руку матери, ей все время приходится бежать, чтобы поспевать за надзирателем, который большими шагами идет со связкой ключей и фонарем в руке. Кажется, нет конца этому душному, темному коридору…
