Остап Мартынчук надел очки, взял письмо. Почерк ему сразу показался знакомым. Так, так, это, кажется, рука покойной хозяйки меблированных комнат, пани Гжибовской.
«Вельмишановный пан Ясинский! — писала Гжибовская. — Я с прискорбием должна сообщить о трагической смерти Вашей супруги пани Анны и ее матери пани Барбары Дембовской. Это случилось на второй день после того, как Вас арестовали и увезли. Полицейский комиссар, зарегистрировавший трагический случай (отравление газом), произвел опись имущества Вашей семьи. Драгоценностей и денег не оказалось. После погребения Вашей жены и тещи их имущество было продано с аукциона. Я удержала только сумму, истраченную на похороны. Остальные деньги, как мне предложили нотариус и полицейский комиссар, передаю в полицейское управление для пересылки Вам. Тереза Гжибовская».
Мартынчука бросило в жар от этой подлости. Как омерзительную жабу, брезгливо кинул он на стол исписанный извилистым почерком листок. Сняв очки, он сперва молча раздумывал: «Откуда могла придти в голову этой холере Гжибовской такая злая фантазия? Для чего?»
И вдруг громко возмутился:
— Брехня!
— Вы о чем?
— Ех, голубь мой, — покачал головой Мартынчук. — Так в этой паскудной бумажонке ни крупицы, ни слова правды!
— Ничего не понимаю…
— Эге ж! — развел руками старик. — Пани Анна и ее мать живы.
«Анна жива!» — Гай сперва похолодел, а потом, охваченный радостью, засыпал Остапа Мартынчука вопросами:
— Она здесь, во Львове? Вы с ней видитесь? Она бывает у вас? Вы знаете ее адрес?
Мартынчук оторопел, растерялся, но вместе с тем он понимал, что медлить нельзя, надо сказать… Но как? Вот так сразу — нельзя… Нужно подготовить…
Гай уловил замешательство старика.
— Да вы, дорогой Остап, не мучайте меня… Говорите скорее…
Смущенный Мартынчук прятал свой взгляд, словно был виноват в том, что произошло.
— Все равно тебе надо узнать, — как бы стряхнув с себя что-то, прямо посмотрел в глаза Гаю. — Пани Анна вышла замуж…
Гай оцепенел: «Анна — замужем?..»
Он тяжело перевел дух и, потирая рукой лоб, подумал: «В этом, собственно, нет ничего удивительного. Узнав из газет, что меня казнили… Анна молодая женщина… Да и прошло столько лет разлуки…»
Только тот, кто сильно любил и терял любимого человека, может понять, как тяжело было Гаю сладить с собой после жестокого известия. Спазма сдавила горло.
Переборов себя, Гай спросил:
— Давно?..
— И нескольких дней не прошло после того, как тебя арестовали…
Стряхнув через несколько секунд оцепенение, Гай вдруг расхохотался. Ему как-то сразу стало легко, будто с этим смехом вся его боль выплеснулась из сердца.
