— Так он специально приехал из Бостона в Итаку ради какого-то дурацкого хоккейного матча?
Я попытался объяснить ей, что мой отец — это сплошная форма и никакого содержания. Но она оставалась под впечатлением того, что он проделал столь долгий путь ради такого (относительно) заурядного спортивного события.
— Слушай, Дженни, давай оставим это, ладно?
— Слава богу, что ты так зациклен на своем отце, — сказала она. — Это означает, что тебе еще далеко до совершенства.
— Хочешь сказать, что ты совершенство?
— Конечно, нет, подготовишка. Разве я стала бы тогда с тобой встречаться?
Опять все сначала.
Хочу сказать пару слов о наших интимных отношениях.
Удивительно долго их не было вовсе. То есть ничего более серьезного, чем те несколько поцелуев, о которых я уже рассказал (и которые до сих пор помню в мельчайших подробностях). Это было для меня нетипично — по природе я горяч, нетерпелив и предприимчив. Если бы кто-нибудь сказал любой из доброго десятка девиц в Тауэр-корт, Уэллесли, что Оливер Барретт Четвертый ежедневно в течение трех недель встречается с девушкой, но ни разу не переспал с ней, она бы наверняка рассмеялась и подвергла сомнению женские достоинства этой особы. Но, разумеется, дело, было не в этом.
Я не знал, как действовать.
Только не надо понимать меня слишком буквально. Я знал все ходы. Но не мог справиться с собственными чувствами и сделать эти ходы. Дженни была так умна, что я боялся, что она просто рассмеется над тем, что я привык считать изысканно-романтичным (и неотразимым) стилем Оливера Барретта Четвертого. Да, я боялся, что она отвергнет меня. Или примет, но не по тем причинам, по которым я хотел, чтобы она меня приняла. Всеми этими путаными объяснениями я хочу сказать одно: мои чувства к Дженни были иными. Я не знал, как сказать ей об этом, и совета спросить было не у кого.
(«Надо было спросить у меня!» — скажет она потом.)
Я ощущал эти чувства. К ней. Ко всему в ней и вокруг нее.
— Ты завалишь экзамен, Оливер.
Мы сидели у меня в комнате в воскресенье днем и занимались.
— Оливер, ты завалишь экзамен, если будешь просто сидеть и смотреть, как занимаюсь я.
— Никуда я не смотрю, я занимаюсь.
— Не ври. Ты разглядываешь мои ноги.
— Только иногда. В начале каждой главы.
— Что-то уж очень короткие главы в твоей книге.
— Слушай, самовлюбленная красотка, не так уж ты хороша.
— Я знаю. Но что я могу поделать, если ты думаешь иначе.
Я отбросил книгу и подошел к ней.
— Дженни, ну как я могу читать Джона Стюарта Милля, если каждую секунду умираю от желания заняться с тобой любовью.
