— Чушь собачья! Если это Анита, то я кардинал Крэнстонский.
— Фил, я занят.
— Конечно, знаю. Сейчас повешу трубку. Но не говори мне, что ты собираешься писать письма, ведь я знаю, что ты врешь.
Филипп вообще не из тех, кто говорит шепотом, а тут он говорил так громко, что его голос раздавался во всей квартире. Марси явно забавлялась.
— Послушай, — спросил я так холодно, что сам себе подивился, — когда мы увидимся?
— На свадьбе, — сказал Филипп.
— Что?
— А она высокая или маленькая? Толстая или худая?
— Огненно-рыжая и как пряник.
— А, — сказал Фил и, подхватив мою шутку, добавил: — Значит ты признаешь, что она особа женского пола. Ну, а ты ей нравишься?
— Не знаю.
— Ладно, забудь. Конечно, ты ей нравишься. Ты потрясающий парень. Если ей нужно, чтобы я тебя разрекламировал, могу сделать это по телефону. Дай ей трубку.
— Не беспокойся.
— Значит она и так не сомневается? Она тебя любит?
— Не знаю.
— Тогда что она делает в твоем доме в десять вечера?
По лицу Марси катились слезы от смеха. Надо мной.
Потому что я очень плохо разыгрывал пуританина.
— Оливер, я знаю, что мешаю, поэтому быстренько ответь еще на один вопрос, а потом делай что хочешь.
— Насчет нашей встречи, Фил.
— Оливер, это не мой вопрос.
— А какой твой?
— Когда свадьба, Оливер? — И тут же повесил трубку. Его смех доносился от самого Крэнстона.
— Кто это был? — спросила Марси, хотя я был уверен, что она догадалась. — Он, видимо, тебя очень любит.
Я взглянул на нее с благодарностью за понимание.
— Да. Вполне взаимно.
Марси подошла и села на кровать. И взяла меня за руку.
— Я знаю, тебе неловко, — сказала она.
— Здесь так тесно и все набито битком.
— У тебя в голове тоже. И у меня.
Мы посидели молча. Насколько далеко зашла ее интуиция?
— Я никогда не спала с Майклом в той большой квартире, — начала Марси.
— Я никогда не спал с Дженни здесь.
— Понимаю, — сказала она. — Но если бы я встретилась с его родителями, это вызвало бы головную боль или приступ тошноты. Все, что напоминает о Дженни, для тебя все еще мука.
Я не мог опровергнуть ни слова из того, что она сказала.
— Не отправиться ли мне домой? — спросила она. — Я не обижусь, если ты скажешь да.
Без малейшего колебания — это был единственный способ — я ответил: нет.
— Пойдем пройдемся. Выпьем чего-нибудь.
У Марси была странная манера брать инициативу в свои руки. Мне нравилась ее решительность. И ее способность справляться с ситуацией.
Вино для меня и апельсиновый сок для нее. Она чувствовала, что я хочу тут задержаться, поэтому вела легкий разговор. Мы обсуждали ее деятельность.
