— Как провела день? — спросил я.
— Ну, обычные катастрофы: избыток товаров, недостаток товаров, проблемы с перевозками, паника в служебных коридорах. Но, главным образом, мысли о тебе.
Я придумал, что сказать, гораздо раньше, чем надо было говорить. Неспособный к поверхностному разговору на бегу, я неизбежно сосредоточился на главном. Я потребовал. Она пришла. Мы оба здесь. Что она чувствует?
— Тебе интересно знать, куда мы пойдем?
— Я думала, что компас у тебя.
— Ты захватила какую-нибудь одежду?
— Конечно. Мы же не можем обедать в спортивных костюмах, правда?
Мне было любопытно узнать, сколько одежды она взяла с собой.
— Где она?
— В машине. — Она показала рукой в сторону Пятой авеню. — Это просто дорожная авиасумка. Ручной багаж. Очень практично.
— Когда надо быстро собраться.
— Верно, — сказала она, притворяясь, будто не знает, о чем я думаю. Мы пробежали еще один круг.
— Я думал, что мы пойдем ко мне.
— О’кей.
— Моя квартира не очень большая.
— Прекрасно.
— … и просто приготовим обед. Сами. Весь штат — ты и я. Я вымою посуду…
— Прекрасно. Но, Оливер, — спросила она немного грустно, когда мы пробежали еще метров сто. — А кто будет еду-то готовить?
Я взглянул на нее.
— Что-то в моем животе говорит, что ты не шутишь.
Марси не шутила. На последнем круге она рассказала мне о своей кулинарной подготовке. Та была равна нулю. Однажды она хотела поступить во французскую кулинарную школу «Кордон Блу», но Майкл возражал. Всегда можно заставить учителя приходить для вас готовить. Я был в некотором смысле рад. Я научился варить спагетти, делать яичницу-болтунью и с полдюжины других мудреных блюд.
По пути ко мне домой, — бегом было бы быстрее, чем на машине, — мы остановились у китайского ресторана, чтобы купить с собой еды. С огромным трудом я пытался сделать окончательный выбор.
— Проблемы? — спросила Марси, наблюдая за тем, как тщательно я изучал меню.
Никак не могу решить.
— Это ведь только обед, — сказала Марси. Что она имела в виду, я никогда не узнаю.
Я сижу в гостиной, пытаясь читать воскресный номер «Таймс» за прошлую неделю и притворяясь, что нет ничего необычного в том, что какая-то особа принимает душ в моей ванной.
— Эй! — слышу я ее голос, — полотенца какие-то несвежие.
— Да, — говорю я.
— А чистые у тебя есть?
— Нет, — говорю я.
Пауза.
— Ну, ладно, сойдет, — говорит она.
Ванная была наполнена запахом женственности. Я думал, что быстро приму душ и все, но этот прекрасный запах заставил меня продлить удовольствие. Или я боялся выйти из-под успокаивающего потока тепла?
