— Держу пари, что и после двенадцати.
— Не всегда.
— Ну, а что происходит после этого?
— Я все бросаю и начинаю вести светскую жизнь.
— Ага. Что означает?..
— О, имбирный эль и сэндвичи с Джонни.
— С Джонни? (Я не смог скрыть ревность.)
— Джонни Карсоном, ведущим ток-шоу.
Я вздохнул с облегчением и опять перешел в атаку.
— А кроме работы ты больше ничего не делаешь?
— Великий Маршалл Маклюрен говорит: то, чем человек поглощен целиком, — не работа.
— У него в голове всякое дерьмо, и у тебя тоже. Да, Марси. Ты себя уверяешь, будто ты увлечена, но на самом деле ты просто пытаешься работой заглушить одиночество.
— Боже, Оливер, — сказала она несколько удивленно. — Откуда ты столько знаешь о человеке, с которым едва знаком?
— Я говорил о себе, — ответил я.
Забавно. Мы оба знали, чего мы хотим, однако ни тот ни другой не осмеливался прервать разговор. Наконец, мне пришлось прибегнуть к каким-то банальностям.
— Вот это да, Марси! Уже полдвенадцатого.
— У тебя что, комендантский час?
— Да, нет. У меня и многого другого нет. Одежды, например.
— Я, что, умирала от застенчивости или не поставила точек над i? — спросила она.
— Скажем, что предельной ясности ты не внесла, — сказал я, — и я не собирался появляться здесь с дорожным чемоданчиком.
Марси улыбнулась.
— Я это сделала нарочно, — призналась она.
— Зачем?
Она встала и протянула мне руку.
На кровати было разбросано не меньше дюжины шелковых рубашек. Моего размера.
— Предположим, я захочу остаться на год? — спросил я.
— Это может показаться несколько странным, но если у тебя есть такое желание, у меня найдутся рубашки и на год.
— Марси?
— Да?
— У меня уже есть очень большое… желание.
И мы занялись любовью — так словно прошлая ночь была лишь генеральной репетицией.
Утро наступило слишком быстро. Казалось, что еще только пять утра, когда будильник на Маренной стороне кровати возвестил подъем.
— Сколько времени?
— Пять утра, — сказала Марси. — Восстань и воссияй.
— И поцеловала меня в лоб.
— Ты что, спятила?
— Ты же знаешь, корт в нашем распоряжении с шести до восьми. Жаль пропускать…
— Слушай, у меня есть лучший вариант.
— Какой? — прикинулась наивной Марси, хотя я уже начал ее ласкать. — Поиграем в волейбол?
— Да. Ты предпочитаешь называть это так.
Как бы это ни называлось, она оказалась весьма сговорчивой.
Ванная комната — вот в чем разница между домами наших родителей.
Принимая душ, я раздумывал о том, что именно отличало жилище Уолтера Биннендейла от Доувер-Хауса, фазенды моих родителей в Ипсвиче, штат Массачусетс.
