— Ты хочешь сказать повар?
— Да. Я плохая хозяйка, Оливер.
— Марси, не бойся. В последнее время моя еда мало отличалась от собачьего корма.
Всем, чем только можно, нынешний обед отличался от того, что мы вкушали вчера.
Еда была, конечно, лучше. Но разговор — хуже.
— Прекрасно! Восхитительное вишисуар… Мясо по-веллингтонски бесподобно… А какое Шато Марго 59 года… Суфле потрясающее.
Таковы были мои словесные излияния. В паузах я просто ел.
— Оливер, ты что-то замолк.
— Я просто потерял дар речи от этих гастрономических чудес, — ответил я.
Она уловила мою иронию.
— Я переборщила, да? — спросила она.
— Марси, не надо было устраивать такую показуху. Мне все равно, что мы едим. Важно, что мы едим вместе.
— Да, — сказала она.
Но я понимал: она думает, что я ее критикую. Наверно, так оно и было. Но я не хотел ее огорчать. И надеялся, что не очень расстроил.
Во всяком случае я пытался ее утешить.
— Ну, ладно, это же не значит, что мне не нравится, Марси. Правда. Это напоминает мне родительский дом.
— Который ты презирал.
— Кто это сказал?
— Ты. Вчера.
— А, да.
Наверно, за трапезой у Говарда Джонсона. (Неужели это было только вчера?)
— Послушай, — сказал я. — Прости, если я тебя обидел. Так или иначе, когда мои родители едят подобным образом, мне это кажется безнадежно устаревшим. С другой стороны, с тобой это… изысканно.
— Ты правда так думаешь?
Ответ на этот вопрос требовал дипломатичности.
— Нет, — искренне сказал я.
— Я не обиделась, — сказала она, хотя на самом деле обиделась. — Мне хотелось произвести на тебя впечатление. Я не часто ужинаю таким образом.
От этого мне стало легче.
— И как часто?
— Два раза, — сказала она.
— В неделю?
— Два раза с тех пор, как умер отец. (Что случилось шесть лет назад.)
Я почувствовал себя настоящей скотиной.
— Кофе будем пить где-нибудь в другом месте? — спросила хозяйка.
— Можно, я выберу комнату?
— Нет, — сказала Марси. — В моих владениях все следуют за мной.
Что я и сделал. Назад в библиотеку. Где нас ждал кофе и из невидимых динамиков лилась музыка Моцарта.
— Ты в самом деле только дважды устраивала здесь приемы? — спросил я.
Она кивнула:
— Оба раза деловые.
— Ну, а как насчет светской жизни? — спросил я, пытаясь быть тактичным.
— За последнее время она резко улучшилась, — ответила Марси.
— Нет, серьезно, Марси, как ты обычно проводишь вечер в Нью-Йорке?
— Восхитительно, — сказала она. — Я прихожу домой и, если еще светло, иду бегать. Затем снова за работу. Здесь в кабинете есть прямая линия на коммутатор в офисе, поэтому я могу перезваниваться с Калифорнией.
