— Это написано на вашем свитере! Альфа Ромео. Я думала, что это ваше имя. Вы, конечно, не мистер Барретт. Тот всегда приходит работать на рассвете.
— Я проспал, — сказал я, направляясь в убежище своего кабинета.
— Оливер, приготовьтесь к удару.
Я остановился.
— Что случилось?
— Атаковали разносчики цветов. Разве вы отсюда не чувствуете запах?
Я вошел в помещение, которое когда-то было моим кабинетом, а сейчас походило на огромную экстравагантную выставку цветов. Цветочные запахи везде. Даже мой собственный письменный стол казался клумбой роз.
— Кто-то вас любит, — сказала Анита, с наслаждением принюхиваясь.
— Карточка была? — спросил я, моля Бога, чтобы она ее не открывала.
— На ваших розах, то есть на письменном столе, — сказала она.
Я достал ее. Она была запечатана, с пометкой «Лично».
— Конверт из очень плотной бумаги, — сказала Анита.
— Я его держала на свет, но ничего не смогла прочесть.
— Можете идти на ланч, — ответил я, сухо улыбнувшись.
— Что случилось, Оливер? — спросила она, рассматривая меня. (Рубашка была слегка измызгана, но других улик не было. Я проверил.)
— Что вы хотите сказать, Анита?
— Вы совершенно перестали изводить меня по поводу телефонных звонков.
Я еще раз велел ей идти и развлечься за ланчем. И повесить на ручку двери табличку «Не беспокоить».
— У нас нет такой таблички! Тут не мотель! — Она ушла и закрыла дверь.
Открывая конверт, я чуть не разорвал его. Послание гласило:
«Я не знала, какие твои самые любимые, и не хотела разочаровывать. С любовью, М.»
Я улыбнулся и схватил телефон.
— Она на совещании. Могу я узнать, кто звонит?
— Это ее дядя Эбнер, — ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал потолще и получше. Пауза, щелчок, и внезапно — босс.
— Да? — Голос у нее весьма бодрый.
— Как это получается, что у тебя такой бодрый голос?
— Я на совещании с менеджерами Западного побережья.
Ага, верхний эшелон. Основная команда. А она демонстрирует им свою имитацию ледяной холодности.
— Я вам перезвоню, — сказала она, отчаянно пытаясь сохранить свой ледяной имидж.
— Я буду краток, — сказал я. — Цветы были прелестны…
— Хорошо, — ответила она. — Я свяжусь с вами.
— И еще одно, У тебя самая роскошная жопка.
Внезапный щелчок. Эта дрянь повесила трубку!
У меня заболело сердце, и дремотное оцепенение наполнило мою душу.
— Он что — умер?
Голос напоминал голос Барри Поллака, недавнего выпускника юридического факультета, который только что поступил в нашу фирму.
— Еще сегодня утром он выглядел совсем здоровым.
