Это Анита, претендующая на Оскара по номинации «осиротевшая родственница».
— Как он сюда попал? — спросил Барри.
Я сел. Господи, да я спал на клумбе из роз.
— Привет, ребята, — пробормотал я, зевая, но притворяясь, будто после обеда всегда сплю на своем письменном столе. — Постарайтесь в следующий раз постучать, а?
— Мы стучали, — нервно сказал Барри, — много раз. А потом мы открыли дверь, чтобы посмотреть, все ли в порядке.
— Я в полном порядке, — ответил я, небрежно стряхивая лепестки с рубашки.
— Я приготовлю вам кофе, — сказала, выходя, Анита.
— Что случилось, Барри? — спросил я.
— Ну как же? Дело школьного совета. Мы готовили его вместе.
— Да, — сказал я, и тут до меня, наконец, дошло, что в другом мире я когда-то был юристом. — У нас разве не назначено совещание по этому вопросу?
— Да. Сегодня в три, — сказал Барри, перекладывая бумаги и переминаясь с ноги на ногу.
— О’кей, вот и увидимся в три.
— Но, мистер Барретт, сейчас в некотором роде полпятого, — сказал Барри, искренне надеясь, что его точность не оскорбит меня.
— Полпятого! Черт возьми! — Я вскочил.
— Я проделал большую работу и выяснил, — начал Барри, решив, что совещание уже идет.
— Нет. Послушайте, Барри, давайте встретимся по этому вопрос завтра, а?
Я направился к двери.
— В котором часу?
— Назначьте сами. Давайте прямо с утра.
— В полдевятого?
Я остановился. Дело о школьном совете было вовсе не на первом месте среди тех, которые я запланировал на утро.
— Нет, с утра у меня важная встреча. Лучше в десять.
— О’кей.
— В десять тридцать будет лучше, Барри.
— Хорошо.
Вылетая из двери, я слышал, как он бормочет:
— Я правда уже много выяснил…
К доктору я пришел рано, и сразу же был рад уйти. Лондон не настроился на мою волну, а кроме того, мне предстояло еще сделать много важных дел. Например, постричься. И подумать об одежде. Следует ли надеть галстук?
И взять ли с собой зубную щетку?
Черт, еще надо ждать много часов. И я отправился бегать в Центральный парк, чтобы провести время.
И пробежать под ее окнами.
