Что если она вообразит, будто нравится мне не только платонически. Что, если…
— Оливер, — сказала Джоанна. — Я бы хотела пригласить вас зайти. Но я заступаю на дежурство в шесть утра.
— В другой раз, — сказал я. И внезапно почувствовал в легких больше кислорода.
— Надеюсь, Оливер.
Она поцеловала меня. В щеку. Вся ее семья очень любила целоваться.
— Спокойной ночи, — сказала она.
— Я вам позвоню, — ответил я.
— Я провела чудесный вечер.
— Я тоже.
И все же я чувствовал себя невыразимо несчастным…
В ту ночь, возвращаясь домой, я пришел к выводу, что мне нужен психотерапевт.
— Давайте начнем с того, что совершенно забудем об эдиповом комплексе.
Так я представился врачу, все хорошо обдумав. Чтобы найти надежного психотерапевта, нужно совершить определенные действия. Сначала вы обзваниваете всех своих друзей-врачей и говорите им, что кому-то из ваших приятелей может потребоваться помощь. Потом они рекомендуют доктора для этого озабоченного человека. Потом вы долгое время ходите вокруг телефона, наконец набираете нужный номер и договариваетесь о первом визите.
— Послушайте, — бессвязно говорил я, — я прошел курс и знаю профессиональный жаргон, который мы можем использовать. Например, как можно квалифицировать мое поведение по отношению к отцу, когда я женился на Дженни. По-моему, все, что сказал бы по этому поводу Фрейд, это вздор, которого я не хочу слышать…
Однако доктор Эдвин Лондон, — «очень высокой квалификации», по словам приятеля, который его рекомендовал, — не был склонен к длинным речам.
— Зачем вы пришли? — спросил он без всякого выражения.
И тут я испугался. Вступительная часть прошла хорошо, но сейчас мы оказались в стадии перекрестного допроса.
В самом деле, почему я здесь? Что именно я хотел услышать? Глотнув воздуха, я ответил так тихо, что едва слышал собственные слова.
— Хочу узнать, почему я ничего не чувствую.
Он молча ждал.
— С тех пор, как Дженни умерла, я просто неспособен что-либо чувствовать. Да, время от времени, приступы голода. Обеды на скорую руку снимают эту проблему. Но в других отношениях… в течение полутора лет… я абсолютно ничего не чувствую.
Он слушал, пока я с трудом пытался выловить из глубины сознания свои мысли. Они беспорядочно изливались в потоке обиды. Я чувствую себя ужасно. Поправка — я не чувствую ничего. Что гораздо хуже. Без Дженни я пропал, Филипп помогает. Нет, по-настоящему он помочь не может. Хотя и пытается. Ничего не чувствую. Почти целых два года. Нет реакции на нормальных людей. Опять молчание. Я обливался потом.
