Ещё скажу. Обычно пикирование идет под углом 70°. У нас были ребята, которые, увлекаясь, в пикирование вводили самолет под большим, а то и отрицательным углом (а это ошибка, конечно), но даже в этом случае Пе-2 никогда управления не терял и машина великолепно выходила.
На посадке многие “бились” не потому, что машина плохая, а потому, что эти летчики совершенно необученные были или расслаблялись после боя, теряя самоконтроль. А при заходе на посадку это опасно на любом самолёте, даже на По-2, который вообще прощает всё на свете!».
Ну а в руках опытного экипажа Пе-2 был весьма грозным оружием. И бомбовая нагрузка, которую он брал, позволяла решать практически все имевшиеся задачи: «Пе-2 запросто брал до 1000 кг. Правда, маневр с таким грузом затруднен. Это четыре 100-кг бомбы в бомбоотсеке фюзеляжа, две в задних частях мотогондол и четыре снаружи. С грунта взлетаешь без проблем, хотя разбег, конечно, побольше. При бомбежке Бреслау мы вешали четыре бомбы по 250 кг на наружную подвеску. Несколько раз брали «пятисотки» — максимальный для нас калибр — две штуки. Бомбили и ПТАБами, их на внутреннюю подвеску, в двух кассетах, выходило 400 штук. По 2,5 кг бомба, на “круг" — тоже 1000 кг».
Однако любая техника — это лишь «железяки», воюют же на ней люди, поэтому я никак не смог обойти эту тему. По словам Пунева, летали всегда с постоянным экипажем, «Там с полуслова надо друг друга понимать. Конечно, иногда состав экипажа менялся, по самым разным причинам, от смерти и ранения (что было довольно часто) до повышения (что было редко), но любое изменение состава — только приказом. Слетанные экипажи старались не разбивать, слетанный экипаж — сила», многое зависело и от наземного персонала, а это было не так мало людей, которые своим тяжёлым трудом обеспечивали ежедневную боеготовность бомбардировщика: «Начнем со звена. Техник звена — он отвечает за двигатели. Оружейник звена — за оружие. Потом на каждый самолет полагались: механик, два моториста, оружейник и приборист».
На прямой вопрос о том, когда начало применяться пикирование, Тимофей Пантелеевич ответил, что в реальной боевой обстановке применять удары с пикирования стали «сразу же. По таким целям как мосты, железнодорожные составы, артбатареи и т. п., старались бомбить только с пикирования», другое дело, что были и другие ограничения на применение этого результативнейшего способа бомбометания. «Как бомбить, с пикирования или горизонтально, решал не я. Вид бомбардировки зависел от цели и, главное, от погоды. Тормозные решетки всегда были, обязательно, а то, как без них выводить? По инструкции ввод в пикирование 3000 м, вывод — 1800 м, причем выводят машину двое — летчик и автомат пикирования. Причем автомат включается при выпуске решеток. Вот на 1800 м автомат срабатывает и перекладывает триммер. Но реально выход из пикирования получается на меньшей высоте, потому, что существует “просадка”, а это еще 600–900 метров. Если бы решеток не было, то от просадки бы в землю повтыкались. То есть реальная высота вывода обычно была в районе 1100–1200 м. Пикирований было раз в пять меньше. К сожалению. Из-за погоды. Война погоды не ждет. Если высота облачности ниже 3000 м, то бомбить приходилось с горизонтального полета».
