Готфрид Келлер — великий реалист, лучший после Гете и Гофмана рассказчик в литературах немецкого языка. Но с романами Гете и новеллами Гофмана связано представление о новом этапе в эпическом искусстве; влияние же Келлера никогда не было значительным даже в немецкой литературе.
Вскоре после первых выступлений Келлера его талант получил признание; еще при жизни Келлер стал классиком: он сразу же нашел восторженных читателей в Швейцарии и всех странах немецкого языка. Но развитие литературы шло мимо него. Как писатель он стоит особняком в годы реакции, последовавшей за 1848 годом, и в годы мнимого подъема 70-х годов. И позднейшие литературные течения, начиная с немецкого натурализма, возникшего в конце 80-х годов, все без исключения проходят мимо Келлера.
И все же он и поныне остается классиком, произведения которого с интересом и любовью читают народные массы.
1
Поражение буржуазно-демократической революции 1848 года вызвало поворот в развитии всей немецкой литературы. С этого времени оборвалась революционно-демократическая традиция, которая возникла в период французской революция и достигла апогея в 40-е годы XIX века.
Демократы дореволюционной формации стремились восстановить национальное единство Германии путем завоевания социальной свободы, но у идеологов послереволюционной буржуазии, склоняющейся к национал-либерализму, лозунг «единства» получил уже безусловный приоритет над лозунгом «свободы». Так подготовлялась капитуляция немецкой буржуазия перед пруссачеством, перед Бисмарком и Гогенцоллернами.
Кульминационный пункт этих капитулянтских настроений — патриотические восторги по поводу победы над Францией. Военные победы Гогенцоллернов действительно привели к восстановлению национального единства, которое не могло быть достигнуто революционным путем, вследствие измены немецкой буржуазия. Однако сложившееся таким образом германское государство было антинародным; идеология, приемлющая его и отражающая действительную его суть, не могла быть не чем иным, как беспринципным приспособлением к торжествующей реакции. Наиболее честные и проницательные умы впали в глубокую депрессию, озлобленное отчаяние; не случайно в философии этого периода безраздельно господствовал Шопенгауэр.
Это было время, когда начинался быстрый подъем немецкого капитализма. Историческая запоздалость, по сравнению с некоторыми другими западноевропейскими странами, лишила буржуазный прогресс в Германии того мрачного величия, каким он был отмечен в Англии и во Франции. Так же, как и в этих странах, превращение полупатриархальных отношений в капиталистические сопровождалось ужасным обнищанием трудящихся масс; но в Англии и Франции капитализм был бурей, сметающей гнилые пережитки средневековья, в Германии же самые гнусные пережитки докапиталистического периода сохранились. Исчезало — притом очень медленно — лишь то, что было непосредственно экономически несовместимо с развитием капитализма.
