Коронованный вирус, или История моей болезни - Герман Иванович Кирсанов

Каждый год, когда в середине августа по ночам становится чуть холоднее, на меня накатывает волна странного беспокойства. Уж не знаю почему, но всё моё естество начинает переживать о надвигающихся холодах, о неотвратимом, повторяющемся из года в год круговороте заставляющем солнце остыть, а деревья сбросить зелень, выставив на показ обнаженные стволы и ветви.

Почему-то, ощущение неотвратимости смены времен года, начинало беспокоить в конце лета, когда было далеко до осеннего ненастья и зимней стужи, когда было вокруг тепло и зелено!

В августе 2020 года, помимо традиционного беспокойства от ожидания холодов, мою душу терзало еще какое-то странное ощущение приближения беды. Тревожности добавляли беспокойные сны, которые всегда предвещали неприятности.

Прошел месяц. Я уже было подумал, что «пронесло», но в конце сентября заболел. Вначале были сопли и небольшая температура, потом стало хуже. Приём «легких» антибиотиков результата не дал. Знакомая врач настояла, чтобы я обследовался.

Гуляя по просторному двору областной больницы, я тешил себя надеждой, что вряд ли у меня что-то серьезное, потому как последние дни температуры спала, да и чувствовал я себя более-менее нормально. Раздражала только не прекращающаяся головная боль, но я списывал её на перепады в атмосферном давлении.

Дзынкнул телефон в кармане, приглашая посмотреть результат. Диагноз прибил ноги к асфальту раскалёнными кованными гвоздями. «Ковидная пневмония»! Я стоял посреди двора областной больницы и не мог двинутся.

Телефон опять дзынкнул. Пришел список лекарств.

Надо сказать, что процент поражения моих легких был не очень большим, но, когда появилась теоретическая, пусть очень маленькая, возможность умереть раньше времени, я не на шутку запаниковал.

А почему собственно «умереть раньше времени»? Кто так решил? По меркам средневековья я вообще долгожитель.

Но нет! Как сотни, тысячи, миллионы людей на этой планете, я запланировал отойти в мир иной гораздо позже, лет этак в семьдесят пять, а лучше в восемьдесят. Смерть в пятьдесят в мои планы совсем не входила.

Давным-давно я нарисовал себе умилительную картину старости – я сижу в саду загородного дома, в окружении внуков. Внуки добрые, порядочные, воспитанные, внимательно слушают, а я вещаю им о своих путешествиях, службе в Армии, жизни в Юго-Восточной Азии. Дети детей, внимая рассказы о моей героической жизни конечно же хотят быть похожими на своего уникального деда.