У меня было немного денег на «черный день», но я хотел их потратить на отдых, а не на таблетки. От приступа скупости спасла фраза, вдруг всплывшая из памяти, (не исключаю, что кто-то невидимый шепнул мне на ухо): «Безумный! В сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?». Сходив домой за деньгами, я вернулся и купил всё что назначил врач.
Разбирая курс лечения выяснилось, что помимо таблеток, мне предписывались четыре укола в день – два подкожно в живот, два внутримышечно. Это была настоящая проблема, потому как из моих близких уколы никто не делал, а найти медсестру, в это неспокойное время, было сложновато. Добрая половина медработников болела, а те, кто уже переболел или не ничего боялся, были круглосуточно востребованы. Люди лечилось на дому, создавая повышенный спрос на тех, кто умеет делать уколы и ставить капельницы.
На всякий случай я задал вопрос жене, прекрасно понимая, что ответ будет отрицательный. Ну а вдруг? Вдруг в экстренной ситуации она мобилизует силы и переступит через свои страхи и фобии? Чуда не случилось! Жена ответила твердым: «Нет!».
Оставалось одно – научится самому делать себе уколы. Пытаясь узнать тонкости внутримышечных и подкожных инъекций, я нырнул во всемирную паутину. Как и следовало ожидать интернет кишел советами самоучек и дилетантов. Через полчаса, мне показалось, что я всё узнал. Укол в живот получился относительно легко, а вот в место пониже спины вонзить иглу было страшно. Смоделировав, что я на войне, один в окопе и помощи ждать не от кого, я принялся за дело. Приготовив раствор и выпустив воздух из шприца, я медленно ввел иглу в ягодицу, удивляясь своему спокойствию. Выдернув шприц, посмотрел на руки – теперь они почему дрожали. Вспомнив, что всё это время не дышал – вдохнул. Теперь, когда всё закончилось, стало ясно что «могу», значит одной проблемой меньше.
На следующий день, проснувшись в четыре утра, я заплакал. Стыдно в этом признаться, но если честно описывать всё происходившее, то придется такие детали указывать. Хотелось бы конечно написать, что я с гордо поднятым лицом воспринял этот удар судьбы, но увы, всё было не так. Я пал духом, расклеился и, как результат – заревел как ребёнок. Почти сутки я держался, и вот дал волю чувствам. Как сказал бы борец с Кавказа, мои морально-волевые не были на пиковом уровне. Мысли о летальном исходе не выходили из головы. Я впал в уныние.
Достаточно долго мне было непонятно, почему Церковь считает уныние смертным грехом. Когда воцерковился, понял – главная опасность уныния в том, что человек не понимает (отказывается понимать), что всё происходящее с ним это Божья воля. Раз Отец Небесный решил, что это должно с тобой произойти, нужно безропотно принять Его волю. Вместо этого, человек, по своему неверию, начинает винить в происходящем всех подряд и отворачиваться от Бога. Огромная опасность уныния еще и в том, что это первопричина более тяжкого греха – самоубийства, греха, раз и навсегда, закрывающего ворота в Рай.
