Паутины моего детства - Виктор Сергеевич Решетнев

Паутины моего детства.

16 июня 2015 г. 18–12 вторник.

Сейчас копают картошку чуть ли не с начала августа и к школе, к первому сентября, она уже почти у всех выкопана. В моём детстве было иначе. Копать картошку начинали в сентябре и даже не в первых его числах, а где-то через неделю после того, как мы с братом с тяжёлыми ранцами за спиной отхаживали в школу эту самую неделю. Разница в возрасте у нас с ним была небольшой, два года, и выглядели мы почти одинаково. Поэтому соседские старушки, щелкавшие семечки на завалинках, не всегда нас могли различить. После уроков мы старались нигде не задерживаться и спешили домой, чтобы помочь матери с копкой огорода.

Надо сказать, огород у нас был большой, двадцать пять соток. В самом его начале, прямо у дома, мать сажала лук, чеснок, делала несколько грядок с морковью, обсаженных по периметру свеклой, и пару грядок с укропом и петрушкой. Дальше шли две большие гряды с огурцами и помидорами. Тогда ещё не строили теплиц, и эти полезные овощи росли сами по себе под открытым небом и ярким солнцем. Они, кроме полива, ничего не требовали, а солнца тогда хватало на всех. Ещё дальше мать сажала капусту, белокочанную. Других сортов тогда не было, или мы о них не знали. К середине октября капуста созревала и вырастала до огромных размеров. Кочаны её были круглыми, как футбольный мяч, хрустящими и сочными. Внутри, она, действительно, была белой.

Наконец, после капустных грядок начиналось картофельное поле. Тянулось оно до самого конца огорода и упиралось в овраг. Им и заканчивался наш огород. Летом на склонах этого оврага мы собирали душистую землянику, а зимой катались на лыжах. Снега тогда тоже хватало, он выпадал в ноябре и уже не таял до конца зимы. Бывали, конечно, и оттепели — короткие, чтобы можно было слепить снежную бабу и поиграть в снежные городки, но так, чтобы дождь лил по целым дням и в январе набухали почки на деревьях, такого не бывало.

После того, как выпадал первый снег, и ударяли первые морозцы, мы — дворовая ребятня, становились на лыжи и айда в овраг играть в догонялки. Укатывали мы склоны этого оврага до зеркального блеска: лыжами, санками, но в основном собственными задами. Весёлое было время…

Как-то много лет спустя, уже работая на севере, я приехал в отпуск зимой, а не летом. Нашёл на чердаке свои старенькие лыжи, примерил их, к моему удивлению они оказались мне впору, и решил пойти покататься в овраг. Тряхнуть, так сказать, стариной. С крутых склонов я бы уже побоялся съехать, но с пологой горки, которой заканчивался наш огород, это сделать было нетрудно. На ней всегда начинала кататься малышня, и к середине зимы горка эта укатывалась круче остальных и блестела, как пасхальное яйцо. С трудом, по нетронутому снегу, я еле до неё добрался. Посмотрел вниз, и каково же было моё удивление, когда я не увидел не только льдистой корки, покрывавшей всегда к этому времени склон, а было уже начало февраля, на ней не было ни одного человеческого следа.